На фронте из кучи нелепостей вырастают большие беды — никто не спросил уцелевшего, как ему удалось выбраться из-под огня? И почему он никого из раненых не приволок?.. Но тот твердил: «Они все убиты. Они все убиты… Убиты…» — словно ощупал каждого и приложил ухо к сердцу.
Мы догадались, что он был где-то в стороне. Никто не верил в подробности, которые он рассказывал, но все поняли, что остальные шесть не вернутся…
Им, новичкам, казалось, что они заколдованы, будут жить вечно, а умирать суждено другим, специально для этого предназначенным. И вот шестеро таких заколдованных получили свои пули, осколки и лежат на заколдованной земле. Их больше нет.
Все это, как оказалось, была отвлекающая операция, громко названная — разведка боем! Только ведь никакой разведки не было. И никакого боя — была мельтешня, неразбериха, раненые и убитые… Но в эту ночь танковый корпус совсем в другом месте нанес сокрушительный удар по войскам противника, и наша танковая армия наконец-то врезалась в его оборону, и началось долгожданное наступление. Передовые части перерезали дорогу Орел-Брянск, и враг стал нести действительно тяжелые потери.
Батальонный доктор
Балаган всей этой длинной ночи — чтоб ей… и ему… и всем им… — подкатывал к концу. Начало понемногу светать.
Майор поставил ногу на днище коляски, для водителя жест означал «сразу вперед!» — этот лихой прием он у генерала подцепил (тот обычно кричал: «Не сметану — командарма возишь!»). Мотоцикл взревел (что вовсе не требовалось), сорвался с места, майор ловко, в одно движение плюхнулся на сиденье и укрылся брезентовым фартуком; Старков еле успел махнуть длинной ногой, сильно ударился задницей о седло — дробно подпрыгивал позади водителя.
Батальон перекатывался в новый район сосредоточения. Мне было предписано двигаться замыкающим, как говорится, заметать хвосты. Санитарная машина с доктором оставалась со мной. Мало ли что!..
— Ттты-ы-ы что, не понимаешь? Э-э-то не случайность! — Идельчик никогда раньше не заикался. — Ссначала тебя, потом меня. Одного за другим без всякого толка!.. — Доктор Саша захлебывался. — Ты хоть там кого-то шарахнул, а я даже пистолета из кобуры не вынул. Зз-забыл!
Идельчик был хоть и молодой, но обладал определенной массой медицинской солидности, и не в живом весе, не в фигуре, а в общем облике — прирожденный доктор. А сейчас его заикания, растяжки и затыки, больше походили на какую-то нарочную детскую игру.
Я все-таки возразил:
— Подъехал бы кто-нибудь другой, майор сунул бы туда другого. Это случайное совпадение.
— Не-е-е говори гглупости! Он же Старкова туда не сунул?!
— Перестань заикаться! Не только Старкова, но и сам туда угодил…
Обычно с передовой мотоциклисты уносились вихрем, чтобы в последний момент не угодить под взрыв снаряда, мины или пулеметную очередь, а тут отъезжали небольшими группами, показно, лениво и мрачно. Раненых давно отправили на штабном автобусе и в грузовике с автоматчиками. А вот с убитыми было хуже…
— Это что зза дырка у тебя в ррремне? — неожиданно спросил Идельчик.
Действительно, в новом скрипучем поясном ремне оказалась маленькая дырочка. Расстегнули, повернули, проверили — пуля наискосок пробила толстую кожу и лежала справа под боком, почти не повредив добротную английскую ткань гимнастерки.
— А я и не заметил. Протаскал ее, курву-лапочку, всю ночь. — Пуля мерцала, словно сигналила. — И ничуть не деформировалась… Забавно.
— Вот видишь? — сказал Идельчик.
— А шестеро совсем не вернулись.
— Их что, до сих пор оттуда не вынесли? — удивился доктор.
— Немцы не подпускают.
— А майор все равно сволочь.
— Но что касается тебя и меня, тут специального умысла не было. Так — балдизм.
— Как знаешь. — Идельчик набычился и выговорил — Был!.. Был умысел. Ты еще убедишься…
— Я тебе советую, доктор: не смей так думать. Очень прошу — не смей.
Это была беседа — на рассвете, в открытом поле, в августе сорок третьего, где-то между Орлом и Брянском. Дул легкий ветерок, и в обозримом пространстве не наблюдалось начальства.
Специальная группа автоматчиков должна была вынести убитых. А нам ждать их возвращения. Рассвет — вот он, автоматчиков нет.
— Это надо додуматься, — талдычил Идельчик, — батальон болтается черт знает где, а разбитую санитарную машину бросают в атаку!
— Ну уж, прямо в атаку?!
— Свою иронию ты мог бы заткнуть знаешь куда?! — Идельчик нахохлился. — Вон они… — произнес он не меняя интонации.