Дальше на нашем пути растительность стала разнообразней. По берегам сухого русла растет крошечный, приземистый и очень колючий шиповник. На нем уже почти созрели плоды. Но какие они колючие и невкусные. На песке очень много низенькой эфедры, напоминающей хвощ. Это растение принадлежит к древнему роду, сохранившемуся в Азии с третичного периода. Листьев у него, как и у саксаула нет, вместо них зеленые трубчатые и жесткие стебли. Эфедра содержит биологически активные вещества, используемые в медицине. Эфедрин — отличное лекарство против астмы. Золу эфедры ранее местные жители подмешивали в жевательный табак.
Кое-где я вижу небольшие куртинки терескена со светло-зелеными листьями. Это удивительное растение произрастает в самых различных местах пустыни, во всех ее типах, забирается и высоко в горы. В зависимости от обстановки оно то крохотное, приземистое, то как высокий и раскидистый кустарник.
Здесь на барханах хорошо сохранились заросли песчаного злака седина. У него сложная и отлично развитая корневая система, простирающаяся на большую площадь, к тому же каждый корешок седина одет в трубочку из сцементированного песка. Эта трубочка предохраняет корни от высыхания.
День кончается, вокруг прелестная картина: саксаул, джузгун, тамариск и светлые такыры в мелких кустарничках. Я сворачиваю с дороги и веду машину по пустыне, лавируя между кустиками, к виднеющемуся вдали бархану. Рядом с машиной неожиданно раздается громкий скрипучий скрежет, и со всех сторон поднимаются в воздух цикады. Они сопровождают нас и орут во всю силу своих музыкальных инструментов. С каждой минутой цикад все больше, они будто вознамерились составить нам компанию в путешествии. Правда, одни из них отстают, садятся на землю, тогда как другие взлет а*ют им на смену. Так мы подъезжаем к бархану в сопровождении большого и громкого оркестра.
Но вот мотор выключен, цикады успокаиваются и рассаживаются по кустам. Теперь вокруг нас слышен только равномерный треск их цимбал с одиночными резкими и громкими вскрикиваниями.
Да, цикад здесь великое множество! Никогда мне не приходилось видеть такое их изобилие. Причина ясна: три предыдущих года пустыня сильно страдала от засухи и личинки цикад затаились в земле, замерли, не вылетали в ожидании лучших времен. Какой смысл выходить на свет божий, когда он обездолен сухим летом, а вокруг нет и клочка зеленой травки, которой можно было бы подкрепить свои силы? Все оставшиеся в живых составили армаду и предаются шумному веселью.
Наш Кирюшка знает многих насекомых. Например, терпеть не может, когда на меня садятся комары, ловит их. С опаской пытается придавить лапой ос и очень любит цикад. Разумеется, только с точки зрения гастрономической. Он отлично наловчился их ловить, с аппетитом похрустывая ест. Занятие это ему очень нравится. — Мне кажется, что, кроме того, его прельщает независимость от своих хозяев в пропитании. Быть может, в этом виноват еще наш скудный экспедиционный рацион. Наедается он основательно и на ужин из тушенки смотрит с явным пренебрежением.
Кончается день, солнце скрывается за горизонтом, цикады смолкают, в пустыне воцаряется тишина, и сразу становится удивительно легко и приятно.
В глубокой тишине раздается низкое и довольно громкое гудение: к биваку подлетел большой, размером со спичечную коробку, жук-навозник гамалокопр. Он облетел вокруг нашу стоянку, скрылся, вновь появился и окончательно исчез. Его интерес к нам был чисто утилитарный. Жук искал крупных животных, ему был нужен навоз.
Рано утром воздух чист и прохладен. Цикады молчат. Мы завтракаем, потом принимаемся за укладку вещей в машину. Солнце давно поднялось над горизонтом, стало чуть пригревать. И тотчас, будто по уговору, пробуждаются цикады и вновь затевают свои громкие скрипучие песни. Я смотрю на термометр, он показывает 22 градуса. Очевидно, при более низкой температуре цикады петь не могут.
Теперь все чаще и чаще я останавливаю машину, расстилаю на земле карту, раздумываю над ней, забираюсь на барханы, осматриваю в бинокль местность. Где-то должны быть развалины города Кара-Мергень. В переводе на русский язык это слово означает буквально «черный охотник».
Название это не вымышленное. Здесь, в этой местности, когда-то действительно жил охотник, прозванный, очевидно, за темный цвет лица Черный. О нем упоминает и путешественник В. Н. Шнитников, побывавший в этих местах в 1913 году. Где-то здесь и его колодец, очевидно теперь засыпанный песками. Едва заметная дорога только одна. И нам ничего не остается, как быть ее пленниками и следовать по ней. Впрочем, от нее несколько раз отошли ответвления на запад, по-видимому, в сторону далекой отсюда дельты реки Или.
Найдем ли мы этот город, не пора ли возвращаться обратно или рискнуть: ехать до Балхаша, а там через сотню километров по его низкому и безлюдному берегу будет и поселок Караой? Но хватит ли нам бензина? Вокруг же бесконечная пустыня, пески, такыры, солончаки, немилосердное солнце и полное безлюдие. Мы одни на большом пространстве. Вдруг что-нибудь случится с машиной. В следующий раз, если еще удастся побывать в этих местах, придется до крайности сократить экспедиционное имущество и взять как можно больше горючего. В конечном счете перегруженная машина с каждым днем будет становиться легче!
Мои спутники слишком молоды и беспечны, чтобы беспокоиться, любой малый повод их веселит. Глядя на них, я усилием воли заставляю себя отвлекаться от тревожных мыслей. Будь что будет!
Вот и сейчас от нашей прямой дороги, идущей на север прямо к Балхашу, отходит другая резко на восток. Опять карта на земле, компас, бинокль и поход на вершину ближайшего бархана.
— Что будем делать? Проедем по этой дороге? — спрашиваю я своих спутников.
— Проедем! — весело и беспечно отвечают они мне.
— А как с горючим? Оно ведь на исходе?
— Как-нибудь обойдемся.
Это «как-нибудь» я слышу по нескольку раз каждый день. «Ладно, — думаю я про себя, поворачивая машину на восток, — так и быть, проедем немного, посмотрим».
Сегодня на небе облака, а между ними светятся голубые окошечки. От облаков по светлой пустыне ползут темные тени. Иногда на горизонте появляется бархан, и если на него упали далекие от нас лучи солнца, прорвавшиеся через голубое окошечко, то среди серой пустыни он золотится и тогда кажется остатками погибшего городища. Но вот ближе подходит к бархану дорога, и постепенно исчезает обманчивое видение.
Судя по карте, недалеко отсюда Балхаш. К тому же местность изменилась: опять появились тамариски, пятна желтого ковыля. Но тамариски и ковыли исчезают и снова все та же унылая пустыня, поросшая мелким саксаульником. Но один раз прямо перед нами засверкало что-то ярко-золотистое, и мы все сразу, будто сговорившись, закричали громко и радостно:
План городища Кара-Мергень («Черный охотник»)
— Городище, вот оно городище!
Да, на этот раз обмана не было. Видимо, это то самое городище «Черный охотник». В общем оно сохранилось значительно лучше других, возможно, подверглось не столь сильному разрушению. Как много на его территории вымытых дождями и выдутых ветрами черепков. Но входы устроены иначе — «Г»-образные. Восточная часть городища совершенно голая, западная же заросла саксаулом. Догадаться, в чем дело, легко. Сюда, под защиту городской стены, зимой надувает снег, как обычно приносимый западными ветрами, и поэтому здесь более влажно. Этого достаточно, чтобы появились густые заросли детища пустыни.
С восточной стороны к городищу примыкают остатки строения, возможно загона для скота. Кто-то ранее обследовал это городище. Сейчас следы шурфов, или, как говорят археологи, раскопов, еще хорошо видны.