Джейран удивительно любопытен и подчас совершенно неосторожен. Завидев человека, повозку, машину, он отбегает на небольшое расстояние и останавливается как вкопанный, иногда от возбуждения притоптывает передними ножками по земле и долго рассматривает заинтересовавший его предмет. От машины он, как правило, не убегает в сторону, а мчится сбоку рядом, как бы соревнуясь с нею в скорости. Потом он старается перебежать дорогу впереди машины и только тогда удаляется прочь. Эта удивительная и постоянная черта поведения джейрана объясняется просто. Испокон веков главным врагом этого животного были волки. В своей охоте хищники применяли излюбленный прием: несколько волков гнало стадо джейранов на своих соплеменников, затаившихся в засаде. Спасались те джейраны, у которых срабатывал инстинкт — уйти в сторону от погони, перебежав дорогу преследователям.
Уловка, отработанная тысячелетиями, раньше превосходно спасала жизнь, но оказалась роковой в век техники. Застигнутый ночью светом фар машины джейран, ослепленный и как бы зачарованный, начинает топтаться на одном месте, сверкая фосфоресцирующими большими глазами, и подпускает к себе почти вплотную.
Прежде охота на джейранов считалась нелегкой и утомительной. Уж очень быстро и энергично это животное. Но с появлением машин положение антилопы резко изменилось, и вскоре ее существование стало под угрозой. Охота с автомашины — легкая и очень добычливая.
Там, где охотники могли свободно и без дороги гонять машины прямо по пустыне, джейран был полностью истреблен, и о его былой многочисленности могут рассказать только старые жители. Ныне его можно встретить лишь кое-где одиночками или незначительными группками по нескольку голов. Став редким, джейран, к сожалению, остался почти таким же неосторожным и любопытным.
Сейчас не случайно он записан в Красную книгу МСОП как животное, требующее всемерной защиты и охраны. Еще немного, и это дитя пустыни может полностью исчезнуть с лица земли.
Время от времени я останавливаю машину возле оказавшегося на пути бархана, забираюсь на него, осматриваю горизонт. Вокруг все такая же безжизненная и тихая пустыня. Лишь иногда до нас доносится отдаленный рокот пролетающего выше облаков пассажирского лайнера.
И пусто! Изредка пролетит стайка сереньких жаворонков.
К полудню сильнее захмурило небо, на западе повисла свинцовая мгла. Некоторое время солнце едва просвечивало сквозь облака, потом исчезло. В пасмурный день очень легко заблудиться в однообразной, поросшей саксаулом пустыне. Все везде одинаково, и за каждым поворотом дороги то же самое, удивительно похожее на только что пройденное. Наш путь все время приходится проверять по компасу, и он будто издевается над нами, указывая совсем другую, нежели хотим мы, сторону. Впрочем, кроме компаса в определении сторон света помогают надувы снега: они тянутся в одном направлении с запада на восток по линии доминирующих зимой ветров. Кроме того, кое-где снег прорезан полосками, протаянными лучами солнца с юга на север.
В одном месте дорога проходит мимо низинки, и она видимо обильно напоенная сбегающей сюда каждую весну талой водой, поросла густыми травами, хороша и приветлива в этом мире безмолвия. Но едва я выключаю мотор, как в зарослях кустарников раздается громкий шорох и на бархан выскакивают три одичавшие лошади, статные, с длинными развевающимися хвостами и гривами. Сверкая глазами и раздувая ноздри, они галопом уносятся от нас, видимо прекрасно понимая цену свободы и опасаясь ее потерять. Добежав до ближайшего бугра и прежде чем за ним скрыться, лошади останавливаются как вкопанные и рассматривают нас.
Как быстро домашнее животное приобрело нрав независимого и чуткого зверя! Долго ли беглянки будут вести вольную жизнь и не попадутся ли на аркан ловкого наездника? Вообще в степях и пустынях лошади удивительно быстро дичают. Еще Н. М. Пржевальский, путешествуя более ста лет назад, встречал одичавших лошадей.
На нашем пути все время песчаные гряды-барханы, и дорога петляет между ними зигзагами, обходя их стороной. Там, где она пересекает барханы, песок разбит машинами, хотя сейчас, зимой, он уплотнен. По многочисленным палкам саксаула, торчащим из песка, видно, что тут не раз застревали машины, и, чтобы их вызволить из песчаного плена, приходилось подкладывать ветки растений. В одном месте я вижу поломанную полуось грузового автомобиля. Подобные аварии часты в песчаной пустыне.
Пески, покрывающие пустыню, главным образом образовались от развевающихся ветрами речных отложений и лишь в незначительной степени от разрушения близлежащих гор. В пустыне многие породы из-за чрезмерной сухости воздуха, резких колебаний температуры быстро разрушаются и развеваются ветрами. В Сарыесик-Атырау пески — результат деятельности реки Или, ее прогулок по пустыне.
Движение барханов подчиняется нескольким правилам. При постоянных ветрах одного направления барханы движутся поступательно. В тех местах, где летом и зимой ветры дуют с противоположных сторон, барханы как бы топчутся на одном месте, перемещаясь то в одном, то в другом направлениях. Обычно они движутся в среднем со скоростью несколько десятков метров в год. Немного! Но за тысячу лет могут передвинуться на сто километров. Мелкие барханы движутся быстрее, чем крупные.
Я заметил, что все барханы в Сарыесик-Атырау вытянуты параллельными грядами и кое-где соединяются друг с другом перемычками. Это объясняется тем, что здесь преобладают противоположные ветры — юго-западные и северо-восточные.
Таким образом рельеф пустыни делают ветры. Они перегоняют песок с места на место, формируют из него барханы. Если когда-нибудь изменятся доминирующие ветры, поверхность будет вскоре же перестроена. Ветер сортирует песчинки. На вершине гряд они мельче, пылевиднее, у подошвы крупнее, зернистее. Слабее всего перевевается ветрами нижняя часть гряд, сильнее — верхняя.
В пустыне пески поглощают водяные пары из воздуха и как бы превращаются в хранителей влаги. Вот почему на барханах растительность богаче. Они поросли саксаулом, джузгуном, песчаной акацией, многими травянистыми растениями. Тогда как между барханами находят приют лишь редкие корежистые и приземистые солянки. Кроме того, вода, конденсируемая песками, просачивается в грунт. Чем выше бархан, тем больше он «производит» воды. Поэтому подавляющее большинство колодцев вырыто у подножия барханов.
Между барханами мы часто пересекаем идеально ровные и голые глинистые площадки, потрескавшиеся на маленькие многоугольники. Это так называемые такыры. Они образовались в местах отложения речного или озерного ила и сохранились в первозданном виде. Такыры бессточны, и достаточно пройти небольшому дождю, как они моментально покрываются водой и тогда похожи на озера. Но кроме того, как я убеждался не раз, такыры возникают между барханами из-за талых вод, которые, стекая с песчаных гряд, сносят вниз мельчайшие пылевидные частицы. Благодаря деятельности роющих беспозвоночных обитателей пустыни такыры частично зарастают кустарничками, преимущественно солянками.
Когда-то пустыня кормила множество животных. Песчаные пустыни, в том числе и Сарыесик-Атырау, представляют собой превосходное пастбище. Здесь очень разнообразная и питательная растительность. Животные особенно охотно поедают маленькую песчаную осоку, песчаный злак, селин, живородящий мятлик, тонкостебельный астрагал, а зимой также веточки саксаула. Но самое большое богатство — пустынная осока. Она и зимой поразительно хорошо сохраняет питательность и представляет собой идеальное «сено на корню». Если летом от чрезмерной жары и сухости это растение высыхает, то после первого же дождя оживает и начинает зеленеть.
Особенно хорошо приспособлен к жизни в пустыне верблюд. Он ест даже низенькую кустистую эфедру, саксаул, джузгун, песчаную акацию, сухие листья ферул, а оказавшись в рощице деревьев, ощипывает листья лоха и туранги. Глядя, как он ловко дотягивается до ветвей деревьев, невольно думаешь, что природа не случайно одарила верблюда подобно жирафу длинной шеей. Добавим к этому еще то, что верблюд может прожить без воды 17 дней, теряя за это время до 35 процентов веса, а истощенный от жажды, может выпить за 10 минут более 100 литров воды.