Подошел Бажанов. Ребята окружили нас. Все молча всматривались в ту сторону, откуда только что донесся страшный грохот.
Именно так взрывается мощный открытый заряд. Десятки раз приходилось нам производить похожие взрывы под Москвой. „Да. Раньше времени сработала одна из наших МЗД“, — подумал я про себя.
— Та-а-ак, — неопределенно протянул Бажанов. — А вы почему не спите? повернулся он к бойцам. — Завтра будет трудный день. Всем спать!
На завтра мы планировали установить на „железке“ все оставшиеся МЗД, а их было еще пять штук.
Люди молча разошлись по шалашам.
Мы с Баженовым присели у шалаша. Радист рядом колдовал над своей „Белкой-1“.
— Ковров, — окликнул его Бажанов. — Завтра постарайся подробно записать сводки Совинформбюро. Будем размножать и распространять их среди населения. Как рация, в порядке?
Ковров утвердительно кивнул.
— Только проходимость волн стала хуже. Большая влажность. Придется антенну поднимать выше.
— А кто тебе мешает?.. Если самому трудно, проси ребят.
— Я так и делаю.
Обо всем этом Бажанов завел сейчас разговор только для того, чтобы не молчать. Тяжелые предчувствия; давили камнем.
Первая потеря
Светало. Облака стали реже. Кое-где в появившихся оконцах мерцали мелкие звезды.
— Стой! Кто идет?! Пароль? — донеслось со стороны просеки.
В предрассветных сумерках показались фигуры трех лыжников. Подойдя к штабному шалашу, они положили на землю две лыжи, закопченные обрывки от плащпалатки, устало оперлись на палки, опустили головы и замерли.
— Что случилось? Где ваш командир? — кинулись мы к ним.
Это были Павел Маркин, абхазец Хаз-Булат Мамацев и Петр Горошко. На голове Петра белела марлевая повязка. Ушанку он держал в руках. Маркин, скрипнув зубами, кивнул на принесенные вещи и глухо сказал:
— Командир погиб… На мине подорвался.
…Место для установки мины ребята выбрали на изгибе дороги. Яму копали двое: один долбил ломиком мерзлый грунт, а второй руками выбирал его и ссыпал на плащ-палатку. Остальные вели наблюдение. Когда яма была готова, в нее осторожно поместили МЗД. Командир отделения Корнилов остался один, чтобы докончить работу.
Вскоре издали донесся свист паровоза. Ребята просигналили Корнилову об опасности. Но командир, приказав им отойти еще дальше, задержался у мины.
Неожиданно сильный взрыв заглушил все звуки вокруг. Паровоз тревожно загудел и на скорости проскочил опасный участок…
Ребята бросились к командиру. Но нашли лишь клочья плащ-палатки.
Вторая боевая группа под началом Виктора Правдина возвратилась в лагерь перед самым рассветом. Сегодня их опять обнаружил и обстрелял немецкий патруль. Мину не установили снова.
Не очень-то нам везло поначалу.
Третья группа, Николая Голохматова, а с ним Иван Келишев, Саша Назаров и Андрей Сосульников, ушла на двое суток. Но в назначенный день Голохматов не вернулся. Не было все еще и группы Галушкина.
…Одиннадцатого апреля утром к месту гибели Сергея Корнилова подошла крытая автодрезина с двумяплатформами, нагруженными рельсами, шпалами и другими строительными материалами. На платформах сидели солдаты и рабочие. Осмотрев место взрыва, ремонтники приступили к восстановлению дороги. Солдаты внимательно, метр за метром, изучали полотно железной дороги. Наши разведчики Моргунов и Домашнев, скрываясь в лесу, следили за ними следовали параллельно дороге. Они видели, как немцы остановились у места, где девятого апреля группа Моргунова установила первую мину. Посоветовавшись, солдаты принялись осторожно снимать балласт, видимо, решив узнать, что находится в яме.
И тут сильный взрыв швырнул к небу тучу камней и песка, разметал фрицев. Затемнела широкая воронка.
В тот же день, к обеду, вражеские саперы обнаружили и вторую МЗД. Обезвреживать ее сами не стали, а пригнали к ней двух оборванных мужиков, похоже, военнопленных. Результат был тот же…
— Иван, кто они, как думаешь? Наши или иностранцы? — глухо спросил о погибших Моргунов.
Домашнев глубоко вздохнул, не отводя взора от полотна, над которым еще висело черное, медленно расплывавшееся облако от взорвавшегося тола, гневно ответил:
— А какая разница? Надо отомстить фрицам!..
Быстро темнело. Низкие тучи сеяли густую изморось.
Разведчики осторожно подползли к самой „железке“. Силуэты патрульных четко виднелись, словно нарисованные тушью. Терпеливо подождали, пока не сошлись вместе две пары фашистов. Дружно ударили длинными очередями и тут же юркнули в водосливную канаву, что проходила под насыпью и уводила в лес. Охранники с других участков открыли бешеную пальбу. Но наши ребята ушли, не ввязываясь в перестрелку.
Трагическая гибель Сергея Корнилова взбудоражила наш лагерь. Горячо обсуждали случившееся.
Вскоре я пригласил в командирский шалаш Павла Маркина. Он был сильно потрясен. Войдя в шалаш, Маркин доложил и опустил голову.
— Располагайся, Павел Васильевич.
Маркин присел на чурбак, протянул руки к огню.
— Закуривай, — протянул я ему банку из-под противоипритных тампонов, в которой хранил махорку. Я не заводил разговора, ждал, когда парень придет в себя.
Скрутив цигарку и закурив, Павел заговорил сам:
— Я думаю о том, что случилось, товарищ комиссар… Тут виноват какой-то дефект в мине.
— А может, неосторожность Корнилова?
Он покрутил головой отрицательно, глубоко вздохнул.
— Нет, Сергей был грамотным минером, — помолчал, жадно затягиваясь дымом. — Когда шли на задание, он вспоминал Москву, семью, сына… Будто чувствовал… Ребята очень переживают. Особенно Мамацев и Горошко…
— А как у Горошко рана?
— Рана легкая. Фельдшер осматривал. Осколком от рельса, наверное, кожу рассекло. Кость не задело, — сказал Маркин и, помолчав немного, добавил: Я все же думаю, что в мине был дефект.
— Навряд ли, Павел. Эти мины делаются вручную. Проходят строгий контроль. Тщательно испытываются. Так что дефект, по-моему, исключен. Может быть, в нее попала влага? Ведь сколько дней мы тащили МЗД под снегом, дождем. Достаточно одной капли воды попасть в систему электровзрывателя, вот и ненужный контакт.
— На-ка вот, Паша, хлебни горяченького, — протянул Маркину кружку с дымящимся хвойным чаем Иван Рогожин. — Вергун утверждает, что отвар хвои успокаивает нервы и силы прибавляет. Я уже испытал на себе.
Маркин взял кружку, отхлебнул.
— Ух! Горячий. Спасибо… Меньше года прошло с начала войны, а как все изменилось. Особенно люди. Я это хорошо чувствую по себе и по ребятам.
— Вот мне и хотелось поговорить с тобой, Паша. Об осторожности в работе — это для нас главное.
Возвращение
Кончалась ночь на 14 апреля 1942 года. Мы с Баженовым подводили итоги работы отряда. Итоги были таковы: установили, что по железной дороге Смоленск — Орша ежесуточно (в обе стороны) проходят 20–24 поезда. Магистраль охраняется патрулями, по три пары на каждый ее километр. Движение автотранспорта по шоссе круглосуточное. На „железке“ заложено 10 мин. Из них восемь МЗД и две МНД (мина нажимного действия с дистанционным замыкателем). Последние две МЗД унесла группа Голохматова. Если она их установит, то основная диверсионная задача отряда будет выполнена.
Завтра будет неделя, как семь человек ушли за ВВ и продовольствием и еще не вернулись. Четвертые сутки отсутствует группа Голохматова. Взятое с собой продовольствие кончилось еще 8 апреля. Доедаем НЗ и картошку из деревни Щеки. Собираем семена сосны. Кое-кто жует березовые почки. Пьем хвойный отвар.
— Да-а-а, ситуация, — вздохнул Бажанов. — Если и завтра люди не придут, будем докладывать домой и о выполнении задания, и о потерях.