Оружие бухнуло по доскам пола, отгремев у меня в ушах похоронным звоном.
Один из толстяков совершенно по-жабьи улыбнулся.
- Вы заставили себя ждать, господин, - издевательски протянул он, кивая невесть откуда вынырнувшим "каскам".
Я почему-то ожидала, что Эдвард станет сопротивляться, как та сгоревшая женщина. Но он только ощутимо напрягся... и тут же расслабился, позволяя связать себе руки.
- И девчонку прихватите, - скучающе произнёс другой толстяк. - Его Величество наверняка захочет с ней побеседовать.
Со мной? Да ладно!
Я запоздало метнулась к двери, но, конечно, не успела.
А Эдвард, до этого совершенно спокойно стоявший в окружении стражников, вдруг рванулся вперёд.
- Стойте! Не...
Последнее, что я помню: кто-то из стражников хорошенько ему врезал, а другой затолкал в рот какую-то тряпку.
А потом то же самое сделали со мной, и мир как-то странно померк.
Глава 7
Голова пыталась взорваться. Причём в одном конкретном месте - на затылке. Сквозь алую дрёму я бессознательно потянулась тронуть - и тут же сознание пронзило ещё одно ощущение: чья-то рука у меня за пазухой. Шершавая тёплая рука - чужая.
Я инстинктивно замерла, одновременно сражаясь с красной паутиной перед глазами - их открыть почему-то не получалось.
- Эдвард? - слова застыли ещё в районе горла, наружу вырвался только еле слышный сип. А может, только для меня он был еле слышным. Не знаю - в уши словно вату напихали.
Рука сместилась с моей спины на грудь. И принялась совершенно бесстыже её мять.
Меня словно током ударило: кто посмел?!
Слабость как рукой сняло, паутина порвалась в мгновение ока. Я дернулась, чужая рука инстинктивно сжалась.
Все девушки знают, как это больно, когда бьют в грудь, да? Наверное, примерно как мужчину в пах.
Крик вышел сиплый, но определённо получился. А уж с каким энтузиазмом я метнулась в сторону - за одно это "отлично" можно ставить, если кто-нибудь соблаговолил бы оценить энтузиазм.
Звякнула цепь - меня отбросило в сторону. Обратно. Под ноги этому... владельцу руки.
Мне некогда было его рассматривать - он сразу постарался восстановить статус-кво. Видимо, в честь этого мне со всей силы врезали по щеке, а потом ещё и рванули рубашку.
Рубашку?
Думать об этом тоже было некогда.
Я отбивалась и пыталась звать на помощь. Не помогало.
Если ты хрупкая девушка без пояса по какому-нибудь восточному боевому искусству (а если даже и с ним?), тебе очень сложно отбиться от верзилы, превышающего тебя по весовой категории раз в тридцать минимум, да ещё и твёрдо вознамерившегося удовлетворить свои низменные мужские потребности. Ударов он словно не чувствовал. Зато его руки обрабатывали меня очень качественно. Спустя какие-то мгновения (очень долгие мгновения, практически вечность) я серьёзно уверилась, что как минимум одно ребро мне сломали, а уж от физиономии точно кроме синяков ничего не осталось.
Щёлкнул замок на двери. Раздался чей-то голос. Но ни я, ни верзила его не заметили. Я всё ещё пыталась отбиваться и скулила от ужаса, а эта... эта сволочь одной рукой потянулся к поясу - как тот разбойник в лесу. И...
Кричал он знатно. Громко. Как музыка. Даже с какой-то детской обидой.
Я же, вырвавшись, забилась в угол, во все глаза наблюдая, как двое "касок" держат верзилу за руки, а третий, показывая на меня что-то ему внушает. Кажется, про божью справедливость и невинных дев. Верзила сучил ногами, рычал и вырывался. В итоге получил по физиономии. Раз. Второй.
Да что б ты вообще больше не встал, кретин!
Его в итоге утащили - куда-то за дверь, которую тут же заперли. А я, дрожа от пережитого, попыталась запахнуться в длинную, но безнадёжно порванную рубашку - единственное, что на мне имелось.
И наконец-то смогла оглядеться.
Это не только напоминало камеру, но, я уверена, ею и было. Вот только в странной рубахе с нашитыми на ней алыми символами я оказалась одна. И с цепью, кстати, тоже.
За что ж такая честь?
Впрочем, это всё пришло в голову много позже - сначала я просто дрожала в уголке и рыдала от страха.
Но больше ко мне никто не лез. Долго.
А в принципе - было кому. Маленькая, грязная камера, полная мышей (такие, серые, пушистые и быстрые. Вроде не крысы) и жуков, больших и малых, вмещала кроме этой живности ещё и с десяток людей - в основном мужчин. Была, правда, парочка женщин - древние старухи. Одна точно слепая. Другая не шевельнулась ни разу. Может, уже того?
Эда не было.
А ещё тут имелось окно. И слава богу, потому что уборной как раз не было. Если бы не ветер снаружи (внутренний двор, как я потом разглядела), вонь бы стояла адская.
А так она была просто терпимой.
А порядки, скажу я вам... Кормили меня почему-то отдельно. И, поили. Остальным просто швыряли тазик - а мне кружку. Сколько капель на донышке осталось, после того, как она в пределы досягаемости цепи докатится - все мои.
А кухня тут... Мда, и ведь ели. И я тоже. А что? Голод не тётка, несмотря на вонь и жажду.
Я вообще много нового о себе узнала за это время.
Например, поняла, что все мои принципы, типа "со мной ничего не случится" конкретно тут не стоят ничего. Особенно представление день, кажется, на третий очень сильно вправило мозги.
Я смотрела в окно - насколько цепь позволила. Там кого-то казнили - женщину вроде. Я видела только, как ей последовательно отрубили руку и ногу. И так оставили.
Не сожгли. Я даже радовалась за неё сначала - жива.
Ага.
Она умерла дня через три. На помосте. Под дождём. От потери крови или голода, или холода - не знаю.
И ей никто не помог. Альтруистов вроде Эда не нашлось.
***
Где-то в промежутке - уже после этой казни, но ещё до смерти несчастной - меня вызвали на допрос.
По крайней мере, так это у них называлось.
Сам процедура допроса меня к тому времени уже не волновала. Просто я очень хотела есть, помыться и узнать, что с Эдвардом. Примерно в таком порядке.
Меня накормили. Помыли - бадья с лягушками впечатлила. Выдали новую рубаху. Слава богу!
А разговаривать - слишком большая честь, оказывается.
Вот так, босиком, мокрую, жалкую впихнули в допросную - совершенно нестрашную комнатку, чем-то напомнившую небольшую университетскую аудиторию.
Картина маслом - сидит за столом дяденька благообразного вида. Точь-в-точь наш завкаф. Смотрит на меня - устало и с привычкой. А потом этак лениво - и тоже устало да с привычкой - не то диктует, не то спрашивает:
- Знаете ли вы, за что вас арестовали?
Я тупо на него уставилась. И не поняла сначала, чего он от меня хочет.
Дяденька подождал с минуту. Вздохнул. И заговорил - уже внятнее и намного медленнее.
- Вас обвиняет в том, что вы еретичка, что ваша вера противна учению святой Церкви и Его Величества Дерика Дебуа.
Чё?
И снова минута ожидания. Потом (очень грустно):
- Веруете ли вы в Господа нашего Его Величество короля Дерика VII, Повелителя-на земле-и-на-небе?
Э-э-э... Не-а.
Я моргнула.
Они что здесь, свихнулись все?
А "завкаф" продолжает:
- ...Заступника нашего и Благодетеля, Вседержителя и Пастыря ныне и во веки веков... Веруете?
Чего ради я должна верить в какого-то короля?
- Э-э-э...
Взгляд дяденьки стал почти просящим.
- Признаёте ли вы, что не молились, не исповедовались...
- Э-э-э...
Типа "ingnoratia non est argumentum" - незнание законов не освобождает от ответственности?
А секретарь тем временем строчил, кажется, что-то вроде: "Обвиняемая упорствует во грехе". Своими глазами видела!