Но у этих медведей оружие было посерьёзней, чем у Эда. И ещё - их было больше.
И они полукругом обступили наш... э-э-э... лагерь, пока не приближаясь.
И тишина... Вечер, солнышко алые лучики пускает. Птички молчат...
Хрустнула ветка, когда эти... робин гуды шагнули ближе. И заговорили.
Мда... Общаясь со мной Эд специально делал темп речи медленнее и к тому же постоянно менял слова на те, что попроще. В общем, я этих разбойников ничерта не поняла: ни то, что они говорили, ни то, что Эд им сквозь зубы отвечал.
Но судя по тону реплик - и слава богу. Местами это, наверное, было даже похабным, потому как пялились некоторые из этих громил на меня и весьма сально. А ещё при этом хохотали!
Мерзкое чувство, когда на тебя показывают пальцем и при этом ржут, как лошадь.
Это было последним, что я видела.
Хотя нет, вру - физиономию того придурка, который мне врезал по голове, я рассмотрела.
Только что толку-то?
***
Её-то я первой и увидала, когда очнулась. Ни с чем несравнимое удовольствие - больная голова и... какой гад прикрутил меня верёвкой к дереву?! Да ещё и между грудей. Больно..!
Я с дуру подёргалась. Очень зря - кора у дерева шершавая. А ещё - на меня заинтересованно смотрел этот - стукнутый... стукающий... В общем, грязный, вонючий, немытый мерзавец с синяком на полфизиономии и заплывшим глазом. Ф-ф-фе!
А потом он ещё и высказался - я снова ни слова не поняла, но тон мне не понравился.
Чего он на меня так пялится? Тоже мне - Робин Гуд!
О, да, да, правильно, давай, вали отсюда. Хоть осмотрюсь.
Так. Картина маслом - разбойники на отдыхе. Куча немытых мужиков и ни одной женщины.
Что-то меня это уже напрягает.
Эд обнаружился привязанным к дереву не так и далеко от меня. Тоже синяк на скуле, но в целом живой, хоть и немного потрёпанный.
И его взгляд мне тоже не понравился. Слишком настороженный.
Мда...
Вот так и сидим.
Чего-то ждём.
Вечер длился и длился, эти... которые с большой дороги... объедались чем-то, сильно напоминающим по запаху шашлыки весной. Урчал мой животик, трещал костёр, туда-сюда за пазухой бегал муравей (надеюсь, что не блохи с этих "медведей"), и очень хотелось сообщить всему миру о своём недовольстве и прочих чувствах, но - благодаря ли настороженному взгляду Эда? - я молчала.
А потом всё как-то резко закончилось - самый немытый и бородатый из "рыцарей" вдруг поднялся, толкнул речь (чего он так согласные-то жуёт, я ни черта не понимаю!) и шагнул... ко мне.
Вот тогда-то мне впервые стало действительно страшно. До этого происходящее воспринималась как ролевая игра - ну связали, ну мало ли как тут народ развлекается? А вот когда этот... своими пальчищами потянулся к моим губам - игра закончилась.
Я смотрела на его руку и мгновение размышляла: заорать или укусить.
Из прошлого опыта: крик ещё ни разу не помог. А значит...
Цапнутый выругался - судя по тону. И с чувством вмазал мне по лицу.
Тварь! Мне! По лицу?!
Из глаз сами покатились слёзы - больно, блин! - я захныкала... но это не помешало цапнуть мерзавца ещё раз. На этот раз цепко и до крови.
Вот от кого я точно подхвачу дизентерию.
Мне снова съездили по физиономии. А потом ещё и добавили - под дых.
И, пока, я хватала ртом воздух, этот... под хохот всей честной компании... стал развязывать пояс.
Йа-а-а-а!!!
Впрочем, вопль получился исключительно мысленный - у меня язык к нёбу прилип от страха, а сама я замершей птичкой следила за показушными движениями этого... этого...
Относительную тишину и нереальность происходящего прервал голос Эдварда.
"Этот" замер - прямо так, держась за пояс - и повернулся к юноше.
Переспросил.
Как же меня злило, что я не понимаю, о чём они говорят! И как же хотелось уцепиться за эту беседу, как за соломинку.
Ну, пожалуйста! Пусть чудо, что угодно, только...
"Этот" шагнул к Эду. Наклонился, буркнул ему что-то в лицо. Эдвард на удивление спокойно ответил. А "этот" потянулся к Эду, так мерзко улыбаясь, что...
- Та-а-ак! Я, кажется, говорила: в моём лесу не буянить? - прошелестел негромкий старушечий голос.
Слово даю - мы все как один повернулись на голос.
А "рыцари" вытаращились так изумлённо и испуганно, что я даже на минутку поверила: спасатели явились.
- Ма-а-атушка! - проблеял "этот" настолько отчётливо, что даже я поняла.
- Говорила, - усмехнулась проковылявшая на середину поляны старушка-божий одуванчик -почему-то вся в чёрном и с остроконечной шляпой в седых кудрях.