В самый короткий срок — за несколько месяцев — нам суждено было потерять две трети наших давних и неразлучных товарищей, самим стать свидетелями их гибели. Так, трагически и нелепо погибли Осокин, Кандалакша и Лешка Порченый. С помощью верных лагерных друзей свершился правый суд над ненавистным Иудой — предателем Козьмой. Теперь, с гибелью Колдуна и Папы, из прежней неразлучной девятки нас осталось трое: Полковник, я да Павло-Радио продолжаем по-прежнему держаться вместе. Рядом с нами шагает рослый шахтер. Он присоединился к нам при эвакуации из лагеря и с этого времени не отлучается от нас ни на шаг, деля с нами все тягости этапа.
— Ничего, ничего, парни! — ободряет он нас, заметив наше уныние. — Зря духом падаете! Сдюжим как-нибудь. То ли перетерпели — надо и сейчас тянуться.
— Эх!.. — с явной досадой вырывается у Полковника. — Сколько же можно тянуться-то? С этим терпением до того дойдет, что скоро ни одного в живых-то не останется. На явную ведь смерть все идем, а безропотно ждем, как скот на бойне, своей очереди и дождемся, конечно. Немцам же все равно, дойдем ли мы до Норвегии или нас погибель ждет, и надо на что-то решаться, наконец, а не уподобляться кротким убойным кроликам. Сбежать бы сейчас — вот что из головы не выходит, а как — не придумаю. Самый, кажется, удобный случай — другого такого более не будет. Только бы вот из кольца этого как-то неприметно вырваться, а там затаиться где в чащобе и отлеживаться. Чтобы к своим попасть, даже идти никуда не надо. Сами, возможно, подойдут. День-другой — и у них будешь.
— Да!.. Неплохо бы, — соглашается шахтер. — Разом бы от всех мук и иродов этих избавился. Да только разве уйдешь тут? Эвона их сколько понагнали. Не то что наш брат, пленный, — блоха не проскочит.
Заманчивая перспектива побега овладевает нами с огромной силой. Мысль, высказанная Полковником, на какое-то время отвлекает нас от суровой действительности, и, перебивая друг друга, мы строим планы, один фантастичней и невозможней другого. Неожиданно впереди происходит замешательство, и колонна замедляет движение.
— Что там еще? Что случилось? — слышатся отовсюду недоуменные возгласы.
Медленно продвигаясь вперед, мы достигаем перекинутого через овраг деревянного моста. Вступив на него, мы уясняем причину задержки. Развороченная, видимо, гусеницами прошедших здесь недавно танков, посредине моста зияет огромная щель. Несколько плах совершенно отсутствуют. Каждый из достигших щели невольно останавливается в растерянности и долго не решается преодолеть неожиданное препятствие. Сбившись перед ним в кучу, бранясь и толкаясь, люди толпятся на мосту, с трудом сдерживая натиск задних рядов.
Доходит очередь до нас. И в тот самый момент, когда мы собираемся преодолеть щель, происходит нечто поистине непредвиденное и буквально ошеломившее меня. На наших глазах Павло, всю дорогу загадочно молчавший, внезапно делает резкое движение и молниеносно проваливается в зияющее отверстие. И тут же его примеру следует Полковник. Воспользовавшись возникшей суматохой, они оба скрываются под настилом моста. Все происшедшее столь неожиданно и непостижимо, что из горла у меня готов был вырваться невольный крик изумления, когда широкая и жесткая ладонь шахтера, словно лопатой, наглухо запечатала мне рот.
— Нишкни-кось! — торопливо одергивает он меня и уже тоном приказа добавляет. — Мы с тобой ничего не видели и ничего не знаем. Усек?
— Да, да! Конечно! — придя в себя, соглашаюсь я.
— Вот то-то же! Язык тут треба наглухо задраивать. Он у нас без костей, и любое даже самое наиважнейшее дело запросто провалить может, да и им всю обедню испортить тоже.
Мы оба долго не можем опомниться и, только оставив позади мост, приходим в себя и полностью осознаем значение и смысл всего случившегося.
— Не засыпались бы!.. — с тревогой оглядываюсь я назад, наблюдая за происходящим на мосту. — На грех-то заглянут немцы под настил, и крышка ребятам — тут же прихлопнут.
Когда хвост колонны, благополучно миновав мост, сползает с него на дорогу, мы приходим в неистовый восторг.
— Ушли! — радостно бьет меня по плечу дядя Вася. — Вот-те хрен с цибулей — ушли! Ай, молодцы, ай да герои! И как быстро сообразили-то, ведь это надо же — так среагировать! Вот это парни так парни, ничего не скажешь! Люблю таких решительных да рисковых! Такие нигде не пропадут, из любой ситуации вывернутся, уж поверь мне!
— Ну, счастливого им пути да удачи! — от души напутствую беглецов я. — Доберутся вот до наших — порасскажут им о нас. Хоть знать там будут, где мы да куда еще нас гонят. Может, где и перехватят еще в дороге?