- Да ты что, Лена?! - искренне возмутился Женька. - Петр Никодимович? Нет!.. Ты ошибаешься, поверь мне! Он всей душой предан нашему делу. И потом, какие там свои, чужие? Стрельцов вне всяких партий, ты это знаешь!
- Ничего я уже не знаю... - вздохнула Лена.
Женька смотрел, как она чертит прутиком на пыльном полу беседки какие-то буквы или узоры, видел ее зазябшие без перчаток руки, хотел взять в свои, чтобы согреть, но не решился. Рассердился сам на себя, встал со скамьи и уселся на резных перилах. Посмотрел вниз, на аллею, и сказал:
- Кузьма идет...
Лена промолчала, и Женька, назло ей или себе - он и сам не понял, крикнул:
- Кузьма!.. Иди сюда!
Кузьма в беседку не поднялся, стоял внизу у деревянных ступенек и поглядывал вокруг. Потом спросил у Женьки:
- Наших заставских не видел?
- Кого? - не понял Женька.
- Ну, ребят... Комсомольцев... - нахмурился Кузьма.
- А-а! - холодно посмотрел на него Женька. - Я думаю: кто это "наши"? К ним пришел?
- Нужен я им... - отвернулся Кузьма. - Так, посмотреть...
- Было бы на что! - фыркнул Женька. - В солдатики играют!
- А ты речи говоришь, - угрюмо ответил Кузьма. - Про братство, про красоту жизни... А люди на фронте смерть принимают. Это как? Красота? Братство?
- Погоди, погоди! - закипятился Женька. - Зачем же передергивать?
- Я с тобой не за картами сижу, - медленно начал краснеть Кузьма. Не обучен.
- Учись, - пожал плечами Женька. - А то валишь все в одну кучу!
- Спасибо, выучили! - сдернул с головы картуз Кузьма. - Стрельцову вашему в ножки кланяюсь!
- При чем тут Стрельцов? - закричал Женька и оглянулся на Лену.
- А при том! - тоже закричал Кузьма. - Золотые горы насулил, механиком сделать обещался... А я, дурак... Сволочь он последняя!
- Как ты смеешь! - Женька сжал кулаки и сбежал вниз по ступенькам.
Кузьма не двинулся с места, и Женька чуть не столкнулся с ним. Так они и стояли - грудь в грудь.
- Не пыли, - устало сказал Кузьма и повторил: - Не пыли, гимназист! А то маму будешь кричать.
Повернулся и медленно пошел от беседки.
- Нет, ты слышала? - Женька обернулся к Лене.
- Возьми шинель... - Лена протянула ему шинель, постояла, обхватив себя руками за плечи, и сказала: - Вот Кузьма о том же...
- О чем? - повысил голос Женька. - При чем тут Кузьма? Это вообще вне логики!
- Не кричи, пожалуйста, - оглядела его с ног до головы Лена. Противно.
И пошла берегом пруда, к выходу из сада.
Женька пожал плечами и поплелся за ней.
На боковой аллее, сразу у ворот, сидел на скамье Вадим Николаевич Заблоцкий и задумчиво курил, поглядывая на папиросный дымок. Когда Лена проходила мимо, он узнал ее и поздоровался.
Лена на секунду замедлила шаг, кивнула в ответ, потом пошла быстрее, за воротами остановилась и обернулась к Женьке.
- Ты знаешь этого человека?
- Какого? - не понял Женька.
- На скамейке сидел.
- Ах, этого! - Женька покачал головой. - Нет, не знаю. А что?
- По-моему, я его видела... - пыталась вспомнить Лена. - Да, видела! У Стрельцова... Его фамилия - Заблоцкий!
- Ну и что? - недоуменно смотрел на нее Женька.
- В общем-то, ничего... - думая о чем-то своем, согласилась Лена и, не глядя на Женьку, быстро пошла вперед.
Женька обидчиво передернул плечами, сунул руки в карманы шинели, догонять Лену не стал, а медленно двинулся следом. Они уже сворачивали на проспект, когда навстречу им попался невысокий человек в кожаной куртке и коричневых крагах на крепких ногах. Скользнув по их лицам безразличным взглядом, он прошел мимо. У ворот сада остановился, долго закуривал на ветру, успел осмотреть всю пустынную улицу и только после этого вошел в ворота.
Когда он появился на боковой аллее, Заблоцкий встал и пошел ему навстречу. Человек в кожанке то ли поправил кепку, то ли поздоровался. Заблоцкий кивнул:
- Никого не встретили?
- Гимназистик какой-то барышню пас... - пренебрежительно отмахнулся человек в кожанке.
Заблоцкий пожевал губами, но промолчал. Потом спросил:
- Как успехи в мастерской?
- Работаем для фронта, - усмехнулся человек в кожанке. - Разборка броневиков идет полным ходом, а со сборкой придется подождать: запасных частей не будет.
- Подумайте о более энергичных мерах, - приказал Заблоцкий.
- Слушаюсь, - щелкнул каблуками человек в кожанке.
Заблоцкий неодобрительно покосился на него:
- Не стоит так щеголять выправкой, штабс-капитан.
- Привычка! - скорее гордясь, чем извиняясь, ответил человек.
- В некоем учреждении могут отучить. И довольно быстро! - предупредил Заблоцкий.
- Волков бояться... - пожал плечами человек в кожанке и не договорил.
Раздался приглушенный орудийный раскат. Он нарастал, приближался, гулко взрывался снаряд, прерывисто звучали отголоски взрыва, нехотя затихали, чтобы раскатиться еще сильней после второго залпа.
- Близко... - прислушался человек в кожанке.
- У Пулкова, - определил Заблоцкий.
- Дай-то бог! - перекрестился человек в кожанке.
- На бога надейся... - усмехнулся Заблоцкий.
- Не оплошаем, Вадим Николаевич! - Человек в кожанке негромко засмеялся.
- Желаю удачи, - кивнул ему Заблоцкий. - У меня все.
И, не прощаясь, направился к выходу...
Броневики осматривали в заводском гараже, потом откатывали через двор в цех. Там латали и варили корпус, а здесь возились с мотором и ходовой частью.
Станки и оборудование увезли вместе с рабочими еще в марте восемнадцатого, когда на Петроград наступали немцы, и завод стоял притихший, с раскрытыми настежь воротами, пустым двором. Не свистел на подъездных путях паровозик, не дымила труба кочегарки, под крышами чирикали воробьи, залетали в разбитые окна ласточки, и если раньше нельзя было расслышать рядом стоящего человека из-за лязга металла и шума работающих станков, то теперь каждый стук молотка гулко разносился по цеху.
В гараже тоже было пусто, выветрился даже запах бензина. Сиротливо чернела неосвещенная смотровая яма, у стены валялись ржавые автомобильные колеса без шин.