Степан не заметил, как миновал пустырь, обогнул крайний барак с темными уже окнами и шел теперь по кочковатому, заросшему репьем полю. Он уже собирался повернуть назад, когда увидел две темные фигуры. Одна была поплотней и повыше, другая - потоньше и чуть пониже. А на плече по винтовке. Только почему не на ремне, а на плече, как в парадном строю? Офицеры, что ли? Степан прилег за кочку и затаился. Живьем бы взять! Обезоружить - и в Чека! Их вперед, самому у дверей задержаться и эдак скромненько-скромненько: "Примите под расписку. Оружие, документы и два гаврика в придачу!" Все вокруг: "Ах! Ох! Может, закурите, товарищ?" А он: "Курить, извините, некогда: несем патрульную службу". Нет, закурить он возьмет. Небось у них папиросы! Прикусит ее зубами и по карманам похлопает: спички, мол, где-то завалялись. А ему сразу чирк, чирк: "Пожалуйста, огонечку!" Пустит колечко-другое под потолок и откозыряет: "Разрешите идти?" - "Идите, дорогой товарищ! Награда вам будет объявлена в скором времени".
"Интересно, как вы на меня тогда будете смотреть, Глафира Ивановна? Тоже как сквозь окошко, или какой другой интерес объявится?"
Степан приподнял голову. Луна светила в спины идущим, лиц видно не было, только два черных силуэта. Странно как-то держат они оружие! Приклад в руке, а дуло завалили за спину. Так охотники по лесу ходят. Только какие сейчас охотники? Степан подождал еще немного, по звуку шагов различил, что неизвестные совсем близко, вскочил, щелкнул затвором винтовки и крикнул:
- Стой! Руки вверх!..
Один из неизвестных присел, охнул по-бабьи и выронил из рук лопату, которую Степан принимал за винтовку. Другая - теперь он уже понял, что это была девчонка, - сказала голосом Глаши:
- Сдурел?
А Екатерина Петровна поднялась, сердито отряхнула юбку и набросилась на Степана:
- Привычку взял людей пугать!.. Для этого тебе оружие дадено? Я вот Ивану Емельяновичу пожалуюсь, он у тебя живо пистоль отберет!
- Пистоль!.. - Степан вскинул винтовку за плечо. - Скажете тоже...
Он не знал, куда девать глаза от конфуза. Это надо же так влипнуть! Ну, была бы тетя Катя одна, отругался бы - и дело с концом. А тут Глаха! Стоит небось и посмеивается в темноте. Ходят в неположенное время и еще жаловаться хотят! Степан разозлился и брякнул:
- Сейчас доставлю вас куда следует - разберутся!
- Куда это ты нас доставишь? - зашлась Екатерина Петровна. - Нет, ты слыхала, Глаха! Доставит он нас! А если я тебя лопаткой по одному месту?
- Я при исполнении обязанностей, - оскорбился Степан.
- Мы им, дуроломам, окопы роем, а они ружья на нас наставляют! остывая, сказала Екатерина Петровна. - Слыханное ли дело, а?
Вот не было печали! С окопов они, оказывается, идут. Весь день лопатами махали, спину не разогнуть, а он чуть на землю их не уложил. Еще немного - и скомандовал бы: "Ложись!" Ну, герой! Проходу теперь не будет!..
Степан лихорадочно соображал, как выйти из этого дурацкого положения, ничего не придумал и буркнул:
- Ладно... Можете идти.
Ему показалось, что Глаша фыркнула. Он вытянул шею, но лица ее в темноте разобрать не мог. Видел только, что она отвернулась и плечи у нее подозрительно вздрагивают. Смеется, факт! С чего ей плакать? Небось рада-радешенька, что с ним такое случилось! У Степана даже перехватило горло, хотел прикрикнуть солидно, а вышло, как у молодого петушка:
- Проходите, граждане!
Екатерина Петровна засмеялась и сказала домашним голосом, как говорят в семье с провинившимся мальчишкой:
- Пройдем, тебя не спросим...
Опять засмеялась и сунула ему в руки какой-то мешок.
- На-ка вот... Помоги. Все равно тебе обратно топать! Один, что ли, ходишь?
- С Федькой. - Степан примерился, как поудобней нести мешок.
- А он где? - заметно встревожилась Екатерина Петровна.
- К переезду пошел, а я сюда, - неохотно объяснил Степан. - Потом поменяемся.
- Вдвоем-то сподручней, - не успокаивалась Екатерина Петровна.
- Здесь и одному делать нечего, - мрачно ответил Степан и вскинул мешок на свободное от винтовки плечо. - Идете вы или нет?
- Идем, идем... - поправила платок на голове Екатерина Петровна. Раскомандовался!..
Через поле они шли молча. Степан широко шагал впереди, Глаша с Екатериной Петровной не поспевали за ним, но подождать не просили, и только слышно было их учащенное дыхание. Потом Екатерина Петровна остановилась и сказала Глаше:
- Погоди чуток... Поясница у меня разламывается!
Степан тоже остановился, подкинул плечом мешок, чтоб лег поудобней. В мешке что-то шуршало и терлось, и пахло от него чем-то сытным. Степан втянул в себя воздух: хлеб не хлеб, но похоже.
- Что принюхиваешься? - сказала сзади Екатерина Петровна. - Жмых там. Перемелем, лепешек напеку... Угощу уж, так и быть!
- Не больно нужно... - проворчал Степан и пошел дальше.
Услышал, что Екатерина Петровна с Глашей двинулись следом, и прибавил шагу.
У дверей барака он скинул мешок на землю и присел на крыльцо. Хотелось курить, в горле пересохло, а до утра еще ходить и ходить! Домой, что ли, зайти? Мать будить неохота, болеет она. И Федьки не слышно. Меняться пора, а он запропастился куда-то! На переезде все веселей, чем на пустыре этом болтаться. А может, и вправду зря он его одного отпустил. Первый раз в патруле. Мало ли что... Степан вгляделся в темноту и негромко свистнул. Никто не откликнулся. Степан свистнул еще раз, погромче.
- Чего рассвистелся? - подошла к крыльцу Екатерина Петровна. - Спят люди...
- Племянничка вашего шукаю... - отозвался Степан, зевнул и поднялся с крыльца.
До чего спать вдруг захотелось... Хоть умри! Зарыться бы сейчас в подушку, одеяло под голову - и никакими пушками не поднять. А если еще пожевать чего-нибудь!..
Екатерина Петровна уже возилась в коридоре с замком, а Степан опять опустился на крыльцо. Вот и ноги какие-то... как из ваты. Часа бы два придавить! Степан поднял голову и посмотрел на небо. Оно было еще темным и звезды вон какие, рассветом и не пахло. Потом увидел перед собой Глашу и подвинулся на крыльце, давая дорогу.