- Замолчите! - повысила голос женщина.
- Нет уж, позвольте! - вышел из себя Павлов. - Где этот ваш неуловимый Петр Петрович? Иван Владимирович? Как там еще его называют?
- Его называют просто шеф, - сквозь зубы сказала женщина. - И прошу его имени не упоминать. Когда надо, он появится!
- Вы в этом уверены? - засмеялся Павлов. - Так вот, уважаемая Муза Петровна, должен вас огорчить: шеф перешел границу.
- Этого не может быть... - охрипшим вдруг голосом сказала женщина. Вы лжете!
- Увы! - Павлов чиркнул спичкой и закурил. - Как это ни больно слышать, но он покинул нас... вернее, вас, "Леди"!
- Хам!
- Я или он? - спокойно спросил Павлов.
Женщина промолчала, а Заблоцкий, волнуясь, сказал:
- Господа, господа... Это все-таки личное... Давайте о деле.
- Где ваши люди? - обернулся к нему Павлов.
- Люди будут, - твердо ответил Заблоцкий. - Кстати, Петр Никодимович... Где молодежь, которая так слепо идет за вами?
- Бросьте, Вадим Николаевич! - огрызнулся вдруг Стрельцов. - Не так все просто, как кажется.
- Деньги? - спросил Заблоцкий.
- Денег я получил достаточно, - сразу сник Стрельцов. - Они хотят знать правду. А говорить ее, как вам известно, не рекомендуется!
Женька вскочил и опрокинул кресло.
- Кто там? - Заблоцкий отдернул занавеску и поднял над головой лампу.
Стрельцов вбежал в кабинет и, увидев Женьку, растерянно обернулся к Заблоцкому.
- Это Женя... Я вам о нем говорил...
- Очень рад, - уничтожающе оглядел Стрельцова Заблоцкий и обернулся к Павлову.
- Вы же ушли... - растерянно бормотал Стрельцов. - Собирались уходить...
- Я заснул... Нечаянно... А потом проснулся.
- Давно? - быстро спросил Стрельцов.
- Я все слышал, Петр Никодимович... Значит, вы брали у них деньги, чтобы обманывать нас... И мы верили вам... Я верил... А вы взяли самое дорогое и продали...
Женьке почему-то стало трудно дышать, и говорил он чуть слышно и прерывисто.
- Женя! - протянул к нему руки Стрельцов. - Это недоразумение... Вы не так поняли!
- Я все понял, - покачал головой Женька. - Продали... Как вы могли?
Он говорил все же тихо. Ему казалось, что, если он заговорит громче, ему не хватит воздуха и он задохнется. И все-таки он закричал:
- И вы лучше молчите, а то я могу вас убить!
- Заткните рот этому сопляку, - не повышая голоса, распорядился Заблоцкий.
- Не заткнете! - сжал кулаки Женька. - Юденича ждете, выступать собираетесь! Подло, из-за угла...
И обернулся к Павлову:
- И вы опять в спину стрелять будете, да?
Павлов медленно и молча пошел на Женьку, а тот, так же медленно, отступал к дверям кабинета, смотрел на руку Павлова, которая тянулась к карману пальто, и думал, что это продолжается плохой сон, что сейчас он проснется и не будет ни этого страшного человека, ни этой темной, заставленной вещами и посудой комнаты, он вернется домой к больному отцу и побежит в аптеку на углу, зажав в руке рецепт и деньги, как бегал еще совсем мальчишкой. Павлов вынул руку из кармана, и в зажатой ладони тускло блеснула вороненая сталь нагана.
- Не здесь! Умоляю вас!.. - закричал Стрельцов и закрыл лицо ладонями.
На его крик обернулся Павлов, а Женька, точно его толкнул кто-то, рванулся и побежал по темному коридору к парадному ходу. Он был уже у дверей, когда набежавший сзади Павлов ударил его рукояткой нагана по голове, и Женька, согнувшись, повалился на пол.
И в ту же минуту над дверью зазвонил колокольчик.
Павлов попятился назад, а Заблоцкий шепотом приказал Стрельцову:
- Спросите кто!
Стараясь унять дрожь в голосе, Стрельцов крикнул:
- Кто?
- Откройте, Петр Никодимович! - послышался из-за двери голос Кузьмы. - Это я... Кузьма!
Стрельцов беспомощно обернулся к Заблоцкому.
- Скажите, что вы не одеты... Пусть подождет, - подсказал Заблоцкий. - Дайте ключи от черного хода.
- А как же... - Стрельцов кивнул на неподвижное тело Женьки.
- Придумайте что-нибудь! - отмахнулся Заблоцкий и, кивнув Павлову и женщине на черный ход, направился в сторону кухни.
В дверь уже не звонили, а стучали прикладами винтовок. Стрельцов все понял! И вдруг увидел, как, держась одной рукой за стену, а другую прижимая к окровавленной голове, медленно поднимается Женька. Стрельцов вскрикнул, метнулся к дверям кабинета, закрыл за собой обе створки и прижался к ним спиной.
Женька с трудом отодвинул засов, снял цепочку, открыл тяжелую дверь, и его чуть не сбил с ног светловолосый голубоглазый человек в потертой кожанке.
- Кто такой? - обернулся он к Кузьме, кивнув на привалившегося к стене Женьку.
- За что они его так? - склонился над Женькой Кузьма. - Безвредный он вовсе...
- Скорее... - тихо сказал Женька. - У них оружие... Они с Юденичем... - И, обессиленный, закрыл глаза.
Лацис махнул рукой стоящим за его спиной вооруженным людям, и те быстро прошли в квартиру.
В темной кухне Заблоцкий возился с ключами, пытаясь выйти черным ходом. Женщина стояла за его спиной. Павлов, услышав шум в глубине квартиры, по-звериному неслышно отступил и встал за полуоткрытой дверью, отделяющей кухню от коридора. Заблоцкий нашел наконец нужный ключ, щелкнул замком, но со стороны черной лестницы кто-то потянул дверь на себя, и на пороге встал Алексей Колыванов с наганом в руке. За его спиной стояли Степан и еще двое вооруженных комсомольцев.
- Назад! - скомандовал Колыванов. - Руки вверх!
Заблоцкий попятился и медленно поднял руки. Стоявшая за ним женщина отступила назад, к дверям кухни.
Колыванов развернул Заблоцкого за плечо и подтолкнул в коридор, а шедший сзади Степан ударом ноги распахнул дверь пошире. Створка дверей закрыла прижавшегося к стене Павлова.
Когда Заблоцкий, женщина и конвоиры прошли мимо, Павлов проскользнул в кухню и вышел на черную лестницу. Перегнувшись через перила, он заглянул вниз, увидел стоящего там человека с винтовкой и стал бесшумно подниматься наверх, к входу на чердак.
Заблоцкого и женщину провели в кабинет, где Лацис уже допрашивал Стрельцова, а Степан подошел к Женьке.
- Что, гимназер? Досталось?
Женька виновато улыбнулся. Он сидел на сундуке под вешалкой, и Кузьма перевязывал ему голову носовым платком.