Пробуждение наступило отрезвляюще внезапно. Я снова смотрела в хорошо знакомый потолок. Муж ушел на работу. Ребенок проснулся и смотрел в своей комнате мультики. А я, оглушенная и полубезумная, лежала в кровати, сражаясь с головокружением и тошнотой. Страшно. И нет никаких сомнений, что ночной разговор – реален. Сила поглощающих разум чувств не оставляла ни шанса списать пережитое на рожденный взбесившимися гормонами сон.
Обыденный ход вещей прервался бесшумно и незримо. Я словно вместила в себя все мысли и эмоции прожитых жизней и уже не понимала, кто я, и как теперь жить дальше. Былые страсти, долг и привязанности тянули к земле, а сердце... Сердце жаждало утолить эту неодолимую жажду души, молящей о воссоединении с тем единственным, с кем я когда-то обретала чувство упоительной целостности.
Кое-как собрав себя из осколков прежней личности, я привела себя в порядок, покормила ребенка, совершила обязательный выгул по близлежащим к дому песочницам, забежала в продуктовый магазин (было странно покупать молоко и знать, что Бог существует, а я полна намерения изменить мужу с одним из его архангелов), приготовила ужин и, уложив сына на дневной сон, открыла ноутбук. Как это часто случалось со мною в последнее время, разум затопили яркие, быстро сменяющие друг друга образы, тело наполнила звенящая легкость, захотелось сорваться в безудержный первобытный танец, но вместо этого заплясали мои руки. Словно сами собой набирая на клавиатуре наполненные страстным призывом строки.
Я говорю с тобой, мой истовый мучитель,
Мой темный Свет, мой крест, моя печать.
Любви запретной горестный учитель,
Высокий ангел, в бой ведущий рать.
Мы так неправильно друг друга половины
Обречены не знать покой в душе,
Мы влюблены и так непоправимо
Разлучены, не завтра, а уже...
Не отзову я воронов,
Пускай кружатся тучей,
Пускай терзают криком небеса,
И Рай далекий неустанно мучат
Проклятьем алой Веры и Греха!
Руки замерли. Я покачала головой, изгоняя из нее странное, наполненное вдохновением состояние. Перечитала свое очередное стихотворение. В окутанной тишиной квартире мне хотелось донести до него и тех, кто там, наверху, без колебаний и сомнений вершили мою земную судьбу, что я тоже кое-что решаю. Не знаю, чего именно я ожидала, выбивая эти строки, но уж точно не предполагала, что Люцифер вдруг окажется прямо передо мной. Такой обыденно осязаемый. Он сидел на кровати и взирал на меня исподлобья. Светлые волосы завораживающими переливами золота и льна спадали на его лицо, скорее смуглое, чем белокожее, но какого-то совершенно нездешнего оттенка, словно в слабо заваренный чай, разбавленный молоком, добавили щепотку янтарной пудры.
Я перестала дышать.
Он встал.
Незамысловатая одежда – темные брюки и бледно-голубая рубашка – любовно подчеркнули великолепие могучего тела. Тот, кто рисует ангелов женоподобными юношами в белых балахонах, сильно заблуждается по части их истинного вида.
Возможно, где-то на небесах и обитают особи подобного облика, но Люцифер был иным. Воин. Любое другое сравнение, казалось мне неверным. И так уж вышло, что по его вине любой другой мужчина заранее был для меня недостаточно хорош.
Перед глазами заплясали белые пятна, и я, наконец, вспомнила, что мне неплохо бы сделать вдох. Он получился судорожный и хриплый. Я смутилась. Реальность вносила свои коррективы в нашу встречу. Здесь, в своем доме, я вновь ощущала себя слишком несовершенной и обычной. Слишком невзрачной (хотя никогда не испытывала недостатка в поклонниках) рядом с тем, чье имя означало – Сияющий.
Люцифер приблизился ко мне.
– Не надо. – Попросил он.
– Что не надо? – Голова кружилась, и я не доверяла своим ногам, происходящее казалось слишком фантастичным.
– Не гневи Небо.
– К черту небо! – Не выдержала я. – К черту это надменное, равнодушное небо! К черту!
– Замолчи. – Схватив меня за затылок и зажав широкой ладонью рот, рыкнул архангел, и по инерции я практически впечаталась в его тело.
Внезапно моя ярость переродилась в дикое неуправляемое желание. Я громко застонала и умоляюще посмотрела в его глаза.
– Нет. – Покачал он головой. – Нет. – Повторил и опустил руки.
– Я так надеялась, что ты придешь, – повторяя те самые слава, которые однажды перевернули наши жизни, я мечтала, что это случиться вновь.
Люцифер закрыл глаза.
– Нет. – Прошептал он, – Отрекись. Спаси себя.
– Я помню вкус твоих губ, тяжесть твоего тела, силу твоей страсти. Ты уничтожил меня этим знанием. Все моя жизнь – это путь к тебе.