– Так серьёзно? – спросил Кудашев.
– Серьёзней некуда! – продолжил Баррат. – Поверьте, за каждой инструкцией по делопроизводству стоят некие прецеденты, реальные исторические события. В том числе – народные восстания, заговоры против королей, отрубленные головы. Одним словом, противостояние абсолютной монаршеской власти и парламентаризма. Тема для историка интересная… Ещё никем не исследованная. Спасибо, Джон, за идею. Если доживу до отставки по возрасту, начну работать. Сегодня у меня другая идея. Собираю материал по истории британских колониальных войн. Начну с Индии. Уже есть кое-что. Как-нибудь, почитаю вам. Может, поможете мне советом, свежим взглядом. Скучным не покажется! Хорошо?
– Хорошо, – согласился Кудашев.
После обеда в усадьбе, заглянули в дом Баратов. Их на пороге гостиной встретила поднявшаяся со своего больничного ложа, исхудавшая за эти три дня, бледная, виновато улыбающаяся Кунигунда.
– Буду жить, – сказала она.
Щёку Кудашева, заросшую бакенбардой, обожгла непрошеная слезинка.
*** ***** ***
Глава IХ
Встреча с Дзебоевым. Чем интересна половинка подковы. Русские кузнецы армянской Джульфы. Допрос свидетелей. Цель снайпера – женщина по имени Жасмина. Так, Клаус или Вольфганг? Бриллиант в шесть каратов. Проблемы с «немецкой слободой».
Июля 20. 1912. Исфахан.
Ближе к ночи у ворот усадьбы остановилась видавшая виды давно не крашеная коляска, запряжённая старым уставшим одром. Возница постучал в запертые ворота:
– Во имя Создателя, Всевышнего милостивого и милосердного! Здесь живёт доктор? Помогите, нужен срочно врач, табиб. Эй, кто-нибудь!
Джамшид-баба открыл калитку, Гагринский придержал собак. Одну, ту, что постарше, взял за ошейник. Вторая сама легла рядом.
Для бассаров – пастухи вышли, пока нет опасности, пусть разбираются сами!
Из коляски не без помощи возницы с трудом спустился пожилой турок в красной феске. По знаку Кудашева управляющий помог пройти турку в дом. В гостиной Джамшид-баба наскоро приготовил традиционное в Азии ложе. На двойном ковре с подушкой-мутака уложили ночного гостя. Кудашев накапал в стакан холодной кипячёной воды сорок капель валерьянки. Эту норму полковника Дзебоева Кудашев знал хорошо. Конечно, это был Владимир Георгиевич. Джамшид-баба приготовил чай, принёс поднос с засахаренными финиками и чёрствой лепёшкой. Кудашев понял, разговора здесь не будет.
– Спасибо, братья, – тяжело вздыхая после каждого слова, поблагодарил турок. – Я забыл в Куме свои лекарства. Думал, не страшно. Я доктор филологии, преподаю в университете Истанбула. Пишу трактат о средневековой персидской поэзии. В Шираз еду. Хочу своими глазами увидеть мавзолеи Саади и Хафиза, поклониться их праху! Простите за ночное беспокойство, я сейчас продолжу свой путь. Здесь, в Исфахане, в европейской гостинице «Аббаси» меня ждёт номер!
– Как хотите, уважаемый эфенди, но вы могли бы переночевать и здесь!
– Благодарю за вашу доброту, не буду ею злоупотреблять, доставлять беспокойство. Мне лучше. Поеду.
Кудашев и Джамшид-баба проводили эфенди до его коляски. Возница помог подняться своему пассажиру на высокое сиденье. Уехали.
Кудашев направился в свою спальню. Начал было раздеваться, но его потревожил Джамшид-баба. Не говоря ни слова, показал Кудашеву забытый турком дорожный ковровый саквояж. Развёл руками.
Кудашев покачал головой. Жестом попросил раскрыть саквояж. Ничего не трогая, заглянули внутрь. Кое-что из одежды, паспорт, кожаный портмоне…
– Нужно вернуть, – решил Кудашев. – Его в гостинице без денег и документов не примут. Снова сердце болеть будет. Поеду, найду, передам!
Поглядел на часы.
– Если кто из скаутов придёт с донесением, пусть ждут. Постараюсь не задерживаться.
Вышел, завёл автомобиль. Приказал открыть ворота. Мощные английские фары вспороли исфаханскую ночь. В двухстах метрах от усадьбы Кудашев на своём «Роллс-Ройсе» обогнал пустую коляску. Через версту – «Рено» полковника Дзебоева. Его водитель Илларион помахал Кудашеву. Остановились. Потушили огни. В темноте Кудашев вернул Дзебоеву «забытый» им саквояж. Передал собственный бурдюк из шкуры серого козлёнка с синематографическими плёнками. Пояснил: