– Уважаемый Араш! Под началом Джамшид-баба трудно быть излишне любопытным. Он, хоть и носит седую бороду, но рука его свою тяжесть ещё не потеряла! Однако, сегодня у меня есть кое-что интересное. Вчера после полудня прискакал на коне сахиб субедар Музаффар, слуга молодой госпожи. В его руках узел был. Тяжёлый. Узел в дом не понёс, пошёл в сад. С ним вместе молодой белый сахиб ходил, слуга профессора. Назад вместе вышли, без узла!
– Это всё?
– Всё!
– Нет, пора подыскать в этот дом нового повара! Ты никуда не годен. Сегодня же днём погуляешь по саду, будто траву собираешь на приправу или против поноса, сам решишь. Внимательно осмотришь весь сад. Найди место, где могли спрятать или закопать узел. Ночью проверишь тайник, посмотришь, что в узле. Завтра утром чтобы здесь был. С докладом! Не выполнишь приказ, прощайся со своим мужским достоинством! Все понятно?
– Понятно, Араш-ага!
– Пошёл вон! Забирай свою тележку.
Фон Пенк не пропустил ни одного слова. Залпом выпил пиалу холодного зелёного чая со льдом. Вышел из «гулак-хана» в приёмную комнату базарчи. Поднял вверх руку в знак прощального приветствия. Направился к выходу. Базарчи остановил фон Пенка.
– Прошу прощения, господин! С вами хочет познакомиться и поговорить очень высокий человек.
С этими словами базарчи покинул помещение. В комнату вошел европеец в форме персидского полковника полиции. Фарраш!
Несколько секунд мужчины, молча, оценивающе, разглядывали друг друга.
Первым произнёс приветствие фарраш. На хорошем берлинском немецком.
– Здравствуй, Клаус!
***
Немецкий посёлок. Дом фон Пенка.
В дом свой в немецком посёлке Клаус Пенк, он же Вольфганг фон Пенк, вернулся умнее, чем был раньше. Поднялся в детскую спальню на минуту раньше, чем Кудашев ступил на первую ступень крыльца его дома.
Доктор Краузе шагнул навстречу фон Пенку.
– Как Иосиф? – спросил шёпотом фон Пенк.
– Температура! – ответил врач, добавил: Можете говорить в полный голос. Бедный мальчик не слышит.
В спальню вошёл Кудашев. Не здороваясь, сразу подключился к разговору:
– Температура?! Сколько?
– Очень высокая. Тридцать восемь и девять!
Кудашев повернулся к фон Пенку:
– Он борется! Его организм сопротивляется! Это уже хорошо, Вольфганг. Есть надежда. Будет жить! Но мы должны взять температуру под контроль, не дать ей остановить сердце.
Спросил врача:
– Как у вас с аспирином? С Байеровским?
Доктор Краузе развёл руками.
Кудашев взял фон Пенка за рукав, встряхнул его:
– Герр оберст! Дайте своим людям команду: пусть едут на реку, привезут пару веников молодых веток плакучей ивы. Снимут кору, сделают отвар. Это и есть аспирин! Доктор будет поить им больного. Температура должна продержаться максимум два дня. На третий день Иосиф должен придти в себя. Возможно, будет ещё спать неделю или дней десять. Но это уже будет сон, а не кома!
Пока Кудашев говорил, в спальне появилась стайка подростков. Как один в шортах и рубашках с засученными рукавами. На шеях одинаковые платки-галстуки.
Фон Пенк повёл рукой в их сторону:
– Это товарищи Иосифа, юные следопыты скауты. Скажите им сами про ивовую кору, через полчаса обдерут все ивы на Зайендеруд!
Скауты убежали.
Фон Пенк пожал Кудашеву руку:
– Мы не поздоровались, профессор.
– Времени не было, герр оберст.
– Да, да… Если позволите, я уйду к себе. Моего внимания требует не только моя семья. На мне ещё дела и проблемы всей нашей колонии. Будет в чём нужда, обращайтесь, не стесняйтесь. Я постараюсь принять пассивное, но реально участие в ваших научных изысканиях. Если назовёте сумму, постараюсь внести её на ваш счёт, профессор.
– Дорогой Вольфганг, я в вашем доме потому, что вам понадобилась моя помощь. Я не зарабатываю врачебной практикой. А научная работа уже оплачена на три года вперёд. Нам хватает, благодарю, вас. Лучше скажите, где Иосиф мог подцепить клеща. Знаю скаутов. Молодёжь любит приключения, таинственные места, дикие ущелья, тёмные лабиринты… Клеща мог подцепить не только Иосиф! Я уже знаю несколько мест, где они живут целыми колониями. Но изъятые экземпляры не были носителями энцефалита. Ни одна из подопытных мышек так и не заболела. Была сначала надежда на ваш экземпляр, но дохлая самка не предмет для исследования. Кстати…