Эх, Владимир Михайлович, дорогой! Что ж теперь без тебя здесь делать? Мышей кормить и клетки чистить и сахиб субедар Сабу Чандр сможет. Но телеграфная связь с Центром и работа по микрофильмированию информации с сегодняшнего дня невозможна. Кандидатура Сабу Чандра явно согласована с РО Генштаба Армии Индии. Впрочем, этот аспект деятельности уже не главный. Совсем не главный!
Только сейчас Кудашев понял, что для него значил Гагринский, кем он был для него. Вспомнилось: первая зимняя ночь на борту транспорта «Геок-Тепе». Простуда, лихорадка. Гагринский с кружкой горячего чая с коньяком: «Выпейте, Александр Георгиевич, легче станет… Капитан прислал!». А кто в ледяную воду Колчерского пруда нырнул, спасая народного героя Кудашева, потерявшего сознание в этом пруду? Тоже Гагринский! Что теперь делать? Как рассказать о его смерти барышне-телефонистке Гелене Котушинской, теперь уже Гагринской. По срокам, верно, уже родила. А Гагринского так никто и не удосужился порадовать известием. Как и католичка Гелена никогда не узнает правду о его смерти, не оплачет мужа на его могиле с православным крестом, на котором будет табличка с чужим именем буквами армянского алфавита!
Кудашев зарылся головой в подушку, закусил её уголок зубами. Хотелось выть, стрелять, рубить, крушить! Слёз не было. Увидев кровь на белой наволочке, встал с постели. Подошёл к зеркалу, увидел капельки крови на собственном горле.
Кудашев плакал кровавыми слезами.
Вышел к пруду, сбросил с себя одежду, вошёл в тёплую воду. Дважды пересёк пруд по диагонали. Ополоснулся под душем.
Вернулся в дом. Вошел в комнатушку покойного Владимира Михайловича. Осмотрелся. Увидел стопку книг в его тумбочке. Вспомнил, книгу, переданную Геворком Татунцем. Вернулся в свою комнату. Из карманов белого штатского, но скроенного на военный манер, кителя вынул потрёпанный томик, бумажник с двумя шахи и монету в пять германских марок. Последние предметы, которых держал в своих руках Владимир Михайлович. Что они могут рассказать о трагедии, случившейся с их владельцем?
Пароксизм горя миновал. Истерика закончилась. Настала пора думать. Думать. Искать убийцу!
Книга в затёртом картонном переплёте, рисунок на обложке непонятен, но имя автора и название прочесть можно: «Н.Гумилёв, «Жемчуга». На титульном листе то же самое. Плюс дополнительная информация: «Обложка работы Д. Кардовского. Стихи. Кн-во «Скорпион». М., 1910. Ц. 1 р. 50 к.».
Так, Владимир Михайлович, дорогой, незабвенный, как вы были верны себе в своей наивности и непрактичности! Кудашев не рассердился, не обиделся на покойного. Не было даже досады. Был бы Гагринский жив, получил бы нагоняй от своего начальника. Внутренним зрением Кудашев словно видел своего боевого товарища: русский разведчик-нелегал с английским паспортом на имя Саймона Котович в нарушение всех законов конспирации и ежечасно внушаемых самых строгих наставлений гуляет в одиночестве по персидскому Исфахану с томиком какого-то русского поэта на русском языке!
Что же это за поэт такой, чьи стихи нужно было нести с риском провала через весь город?! Ладно, прочтём,с!
Старый конквистадор
Углубясь в неведомые горы,
Заблудился старый конквистадор,
В дымном небе плавали кондоры,
Нависали снежные громады.
Восемь дней скитался он без пищи,
Конь издох, но под большим уступом
Он нашел уютное жилище,
Чтоб не разлучаться с милым трупом.
Там он жил в тени сухих смоковниц
Песни пел о солнечной Кастилье,
Вспоминал сраженья и любовниц,
Видел то пищали, то мантильи.
Как всегда, был дерзок и спокоен
И не знал ни ужаса, ни злости,
Смерть пришла, и предложил ей воин
Поиграть в изломанные кости.
_________________________________________
* Гумилев Николай Степанович (1886-1921), русский поэт и критик, основатель литературного течения акмеизма (греч. akme, цветущая сила).
_________________________________________
Кудашев был озадачен. У него самого под гитарные переборы рождались песни, которые он стихами не считал, как не считал и самого себя поэтом. Его песни были просты, просто повествовательны. А в этих четырёх четверостишиях была магия какого-то ещё не до конца осознанного, но уже прочувствованного глубинного смысла!
Вспомнил, как сам пел на инглиш экспромтом песню о флибустьерах и авантюристах на званом ужине, который устроил покойный полковник Гай Генри Баррат в честь гостей из России! Гагринский, хоть в силу своего положения и не был участником ужина, но песню наверняка слышал…