В комнату постучался Джамшид-баба. Вошёл. Встал у двери, опустив глаза.
– Есть что по делу? – спросил Кудашев.
– Прямых очевидцев произошедшего нет. Есть двое – мужчина и женщина, курды. На ослах ехали, везли в город на продажу крашеную пряжу. Самого столкновения не видели. Услышали сзади крики возницы: «Курррррр! Йя-ха!!!», стук копыт шестёрки лошадей, сами прижались к перилам моста, успокаивали ослов. Услышали человеческий крик. Дилижанс пронёсся, не останавливаясь. Какие-то люди подбежали к сбитому пешеходу. Потом, как всегда, толпа набежала. Настоящих свидетелей отыскать не удалось. Все боятся. А за деньги, понятно, наврут всё, что захочешь услышать. Эти двое поехали дальше, на первом перекрёстке оповестили полицию. Потому я их и нашёл. Больше ничего не известно.
– Так. Понятно. Отдыхайте, Джамшид-баба.
– Есть ещё слова, доктор Джон. В вашем кабинете телеграф звонил. Много ленты на столе.
Кудашев кивнул, прошёл в кабинет. Действительно, стол завален бумажной телеграфной лентой.
Первое сообщение от Кунигунды Кудашев прочел свободно:
«ПЛАЧУ ВМЕСТЕ С ТОБОЙ ЛЮБЛЮ ЦЕЛУЮ ТВОЯ УНА».
Второе тоже не зашифровано – от генерала Фальконера:
«СДАВАЙ ДЕЛА ПОМОЩНИКУ ПРИЕЗЖАЙ ХОРРЕМШЕХР ПОТОМ ЛОНДОН УВЕРЯЮ СПОКОЙНОЙ НАУЧНОЙ РАБОТЫ НА БЛИЖАЙШИЕ ДВА-ТРИ ГОДА НЕ ПРЕДВИДИТСЯ ЕСТЬ ПЕРСПЕКТИВНОЕ ДЕЛО КОТОРОЕ ЛУЧШЕ ТЕБЯ НИКТО НЕ ОСИЛИТ В КОЛЧЕСТЕРЕ У ТЕБЯ ЕСТЬ ДРУЗЬЯ ДЖОРДЖ».
– «Да, – подумал Кудашев, – действительно, пора выпустить на волю наших белых мышек!».
Что-то ударило Кудашева по плечу. Так, будто абрикосом с ветки. Повернул голову, скосил глаза: на его плече сидел песчаного цвета скорпион. Кудашев вынул из-за голенища сапога нож и ловко сбил скорпиона на пол. Раздавил сапогом. Присмотрелся. Ба, вот и второй в уголке затаился, обедает какой-то мухой!
Вышел во двор, знаком подозвал к себе Джамшид-баба, спросил:
– Нет ли у нас «австрийской пыли» доктора Отмара Цейдлера? В Европе этот порошок называют по-английски – «dust». Хорошее средство для борьбы с вредными насекомыми. У нас дуст есть?
– Дуст? – переспросил Джамшид-баба? – Нет, не знаю. Кроме хлорки и карболки ничего нет!
– Тогда попрошу принять любые меры для безопасного отдыха. Кипятите воду, поливайте непрошенных гостей кипятком! Завтра будем дуст делать, спасаться от скорпионов!
Последние слова Кудашев произносил уже сидя в машине. Он знал, куда ехать, что и кого разыскивать. Ему не пришлось терять время, разыскивая книжную лавочку, в которой могла бы работать девушка или молодая женщина по имени Рахиль.
Патологоанатом Геворк Татунц, похоже, знал в Исфахане всё и всех. Да, есть такая лавочка в третьем переулке от «Бозорга». С вывеской на фарси и на инглиш. Русские туда тоже иногда заходят. Хозяин газеты из России получает.
– И что, книжная лавочка в Исфахане приносит доход, на который можно прожить? – спросил Кудашев.
– Какой там, – пренебрежительно махнул рукой Геворк. – Бывают дни – ни листка бумаги не продадут. Книжная лавочка для виду. Хозяин пожилой еврей из Варшавы. Ростовщик по мелочам. Персам религия запрещает заниматься платными ссудами-кредитами. В банк не каждый пойдет. Да и не дадут в банке ссуду в два-три крана на два-три дня! Вот эту нишу и заполняют базарные менялы – евреи и армяне. Здесь конкуренции нет, у каждого своя клиентура складывается…
Кудашев слушал внимательно, запоминал каждое слово. Гагринский мог получить пять марок и у менялы! Спросил:
– Один живёт? Без семьи?
– С дочерью. Хорошая девушка. Как у нас говорят, на выданье. Только кто её возьмёт, красивую, грамотную, но нищую, замуж!
– Имя не вспомните?
– Зачем вспоминать? Так знаю. Рахиль она. Библейское имя.
Кудашев встал, распрощался с Геворком второй раз за день. Поехал к «Бозоргу». Книжную лавочку нашёл быстро. Ветхая некрашеная дверь заперта на тяжёлый висячий замок. Осмотрелся. Обошел дом. Ещё дверь. Полуоткрыта. Заходить без спросу не стал. Постучался. Вышла пожилая персиянка.
– Вы к кому? В книжную лавочку? Закрыто. Хозяин болен.
– Я знаю, пришёл проведать. Вот корзинка, здесь кое-что для доброго здоровья. Передайте хозяину!
Женщина корзинку взяла, вернулась в дом. Через минуту появилась снова, жестом пригласила Кудашева.