Кудашев, подсознательно боявшийся приступа «красного тумана» и последующего за ним обморока, в эту минуту напрочь забыл о перенесённой им контузии.
Напротив, нависшая смертельная опасность словно вернула его в состояние великого куража, прочувствованного им в его первом сражении под Мукденом. В этот день ему пришлось испытать то «упоение в бою», которое воспел Пушкин. Упоение соприкосновением с границей между жизнью и смертью, когда он, вольноопределяющийся Кудашев, ощетинившись штыком винтовки Мосина, летел, словно на крыльях, под свист пуль и осколков, косящих его товарищей по роте, на единственную цель – японского офицера артиллерии с биноклем в одной руке и обнажённой катаной в другой...
– Гут, швайн! – выкрикнул Пенк. – Сам напросился, потом не жалуйся. Я не беру пленных! Расходимся. На войне, как на войне. Можно передвигаться, использовать укрытия, атаковать, стрелять без предупреждения, использовать любое оружие! Согласны?
– Правильно, Клаус. Я отойду шагов на двадцать вон к тому камню с белой отметиной. Когда буду рядом, можешь стрелять!
Александр Георгиевич бесстрашно повернулся спиной к Пенку и направился к указаному ориентиру. Кудашев не полагался на благородство Клауса Пенка, не думал бравировать, не провоцировал противника на подлый выстрел. Он просто слушал. Металлические части механизмов огнестрельного оружия при своём взаимодействии не работают бесшумно. И в тридцати шагах от стрелка Кудашев услышал бы щелчок взведённого курка.
Помнил уроки своего отца. Саше не было и семи лет, когда отец начал обучать сына приёмам ближнего огневого боя на пистолетах, казаческим «уворотам». Огневого боя и на пистолетах – громко сказано. Было достаточно и по горсти орехов фундука в карманах у каждого.
Саша и не знал, что игра с орехами – серьёзное продуманное обучение будущего воина. Не увернулся – получил орешком в лоб! Сумел попасть фундучком в отца – получил подарок!
– Ну, Санёк, не будь прост, как валенок! Учись финтить, как с саблей. Замахнулся в голову, а кинь вправо либо влево, куда твой противник уклониться вздумает. Да ещё угадать сумей. Запоминай по времени, сколько нужно на замах, на полёт орешка. А главное – учись быть быстрее своего противника. Там, где он сделает один выстрел, ты должен сделать три. Вот враг и увернуться не сможет, куда не поворачивался бы. И сам все приёмы уворотов должен без ума делать. Тело, оно само всё должно запоминать и исполнять. Но быстрота без точности – пустое дело. Мало знать и уметь. Надо – быть. Всегда быть трезвым, собранным, сосредоточенным, как дикий зверь. Спать в пол уха. Глаза спереди – уши сзади! Особо запрещено идти в бой выпившим. После боя с устатку – куда ни шло. Но враг может и победителя, празднующего победу, легко одолеть!
День ото дня уроки усложнялись. Отец был способен орешком с первого удара сбить яблоко, висящее высоко над головой. Попробовал Саня попасть орешком в воробышка, получил от отца «ивовой каши». Не обижай маленьких! Не скоро от орешков отказались. Лишь в тринадцать лет Саша получил доступ к отцовскому «Смит и Вессону» тульского производства…
Стоп! Вот и камень с белым пятном.
Однако, Клаус Пенк – воин. Оружие даже из кобуры не достал.
– Готов, Александер? – громко спросил Кудашева Клаус Пенк.
– Готов Клаус! – ответил Кудашев. – Можешь начинать. Я обещал тебе фору в один выстрел.
Клаус Пенк вынул из кобуры Маузер, поднял его стволом несколько выше правого плеча.
– Александер! Я не стану стрелять в безоружного. Доставай свой «Веблей»! Правда, что на запах двоих в Хиндустане уложил?
Кудашев вытянул револьвер из-за спины. Прижав барабан к бедру, одним движением провернул его. Поднимая «Веблей» на уровень груди, большим пальцем взвёл курок. Крикнул:
– Я готов. Врут люди, стреляй, не бойся!
Конечно, и самому бояться не надо.
В бой идти – исключительно за правое дело, как на праздник. Всегда и только во имя России. В защиту родной земли отца и матери. В помощь своим сотоварищам. В чистом белье. С чистыми руками. С чистой душой! Всегда знать, помнить и чувствовать, ты – не один. Ты в строю. В строю кавалеров Георгиевского креста. В строю воинства Святого Георгия Победоносца!
Кудашев снова словно вошёл в транс. Его зрение – зрение сокола, что из поднебесья не пропустит гада ползучего. Его слух – слух благородного изюбра, что и в бурю услышит мягкие шаги маньчжурского тигра. Его обоняние – обоняние волчицы, потерявшей и нашедшей своего волчонка!