– Господин полковник! Таможенной службой железнодорожной станции «Асхабад-Навалочная» задержан субъект, пытавшийся получить груз – более пуда маковой соломки из Уссурийска. Субъект действует по документам с разными фамилиями. Утверждает, что в целях конспирации. Ссылается на вас. Капитан пограничной стражи Усатый!
Протянул полковнику Дзебоеву документы. Дзебоев документы не принял:
– Заходите, господин штабс-капитан. Подайте документы через службу экспедиции канцелярии.
Прошли в здание, в кабинет для переговоров.
Дзебоев раскрыл поданный паспорт. С фотографии на него глянул подполковник Калинин в цивильном полосатом пиджаке и галстуком бантиком. Однако, согласно записи предъявителем сего паспорта являлся подданный Российской Империи некий Лев Янович Незашибитько. Паспорт выдан три года назад Бессарабским Управлением полиции. Второй документ тоже с фотографией. На ней подполковник Калинин в форме при погонах, под своим именем, но по должности - старший техник службы вооружения артиллерийского дивизиона, войсковой части, дислоцированной в Асхабаде, уже месяцев пять, как переведённой в персидский порт Энзели.
– Где он сейчас, этот Незашибитько? – спросил Дзебоев.
– Под стражей в машине, – ответил капитан Усатый.
– Образец товара имеется?
– Так точно, господин полковник. Прошу, вот в конверте.
Полковник Дзебоев раскрыл конверт, понюхал, попробовал кусочек на вкус. Сморщился, выплюнул. Спросил капитана:
– Давно в Закаспии, господин капитан?
– Третий месяц, господин полковник. Переведён из Выборга по состоянию здоровья. С лёгкими была беда. Врачи рекомендовали сухой теплый воздух.
– С этим у нас в порядке. Теплее и суше не бывает. Ещё месяц, и вы в этом убедитесь. Как я понял, в японской вы не участвовали?
Капитан несколько удивлённо поднял брови, но ответил без встречных вопросов:
– Не участвовал, господин полковник.
Дзебоев вернул Усатому конверт.
– Хорошо. Вы позволите мне побеседовать с задержанным конфиденциально? Как пограничник, должны понимать, возможно, имеет быть место государственная тайна. Под мою ответственность, разумеется. Поставьте одного стрелка под окнами, второго в коридоре у двери. При побеге задержаного действуйте согласно закону. Возьмите конверт. Зайдите в дежурную службу, напишите на моё имя короткую докладную. Я лично допрошу задержанного. Постараюсь проверить его показания. По результатам беседы будет видно, как с ним поступить. Резонно?
– Так точно, господин полковник. Разрешите исполнять?
Штабс-капитан вышел.
Дзебоев смотрел в раскрытое окно, несколько притенённое цветущим кустом сирени. Видел, как в сопровождении двух конвоиров под штыками в здание канцелярии был введён подполковник Калинин. Его руки свободны.
Он поднимался по ступеням крыльца не в силах сдержать торжествующую улыбку на лице. В кабинет подполковник вошел с рукой, протянутой для рукопожатия.
– «Вот чем заканчивается общение за бутылкой «арцаха» в оперативных целях, – успел подумать Дзебоев, – полным развалом субординации!». Прикоснулся двумя пальцами к козырьку фуражки.
Подполковник Калинин был вынужден ответить воинским приветствием. Немного смутившись, начал с деланной весёлостью:
– Как рад, Владимир Георгиевич, что нашёл вас!
– Что вы говорите, Сергей Никитич? Меня всегда может найти тот, кому я нужен. К сожалению, я сам такими возможностями не располагаю. В частности, в отношении лично вас. Чем могу служить?
– Поговорить нужно, Владимир Георгиевич. Может, заглянем куда-нибудь, посидим? В городском саду отличный шашлык готовят.
Дзебоев ответил, не глядя на Калинина, ровным не окрашенным голосом:
– Будда Шакья-Муни учил: «Работая – работай, обедая – обедай!». Я не обсуждаю служебные дела в шашлычных.
Калинин понял, по-хорошему разговор не закончится. Сел без приглашения на первый попавшийся стул.
Дзебоев расположился за столом. Придвинул ближе к себе пепельницу, положил на зелёное сукно свой портсигар и коробок спичек.
Заглянул штабс-капитан, спросил одними губами: «Чаю?». Дзебоев показал ему один палец. Следом за штабс-капитаном, не спрашивая разрешения, в кабинет вошел прапорщик Ованесян.
– Владимир Георгиевич! Машина подана. Прошу прощения, опоздал на десять минут. Шину чуть-чуть подкачать пришлось. Ниппеля французские не держат!