Не для этой ли цели?
Наша задача – всегда быть над схваткой!»…
Сложенный резной черепаховый веер легко коснулся плеча Кудашева. Тонкая смесь ароматов розового масла и вирджинского табаку мгновенно подсказала Александру Георгиевичу: «Кунигунда Баррат». Встал, обернулся. Точно, леди Баррат!
– С утра пораньше читаете мою книгу, доктор Джон?!
– Доброе утро, леди Баррат! Читаю… Виноват, не сразу догадался, что журналистка Уна Скотт – леди Кунигунда Баррат! А должен был бы! Мои извинения.
– Пустое, профессор Котович. Я рада. И не только как писательница! Рада видеть моего нового друга. Вы ведь мой друг? Надеюсь, не станете отрицать это?!
– Почту за честь!
– Да, постарайтесь. Я уже побывала в усадьбе – бывшей военно-санитарной миссии. Разыскивала вас. Хочу пригласить на прогулку верхом. Вы умеете?
– Приходилось, в седле удержусь. Однако, я жду вызова к полковнику Баррату. Мне объявил ваш брат.
– Мне перепоручено донести до вас предложение моего отца. Прокатимся и поговорим. Кстати, если возникнут вопросы, зададите их самому полковнику Баррату. Сегодня отец устраивает приём в усадьбе, где и вы проживаете. Так, узкий круг. Наши из миссии, ваш знакомый фон Пенк, русский банкир, два-три богатых перса…. Ничего особенного. Поскучаем. Так вы едете? Лошади ждут!
***
На противоположном конце площади, прилегавшей к белокаменному зданию миссии в викторианском стиле, в тени старого тутовника, корни которого не одно столетие омывает ручей ледяной воды, профессора Котович и леди Кунигунду Баррат терпеливо ожидали их конюшие. Леди Баррат – спешившийся грум-сипай, держащий в поводу трёх осёдланных английских жеребцов. Доктора Котович – старый возница, оставшийся на службе после отъезда санитарного врача, и нанятый Джамшид-баба для нового господина.
– Предлагаю место в экипаже, леди! – Кудашев коснулся правой ладонью в белой перчатке края своего пробкового шлема.
Из-под такого же мужского шлема, что на голове леди Баррат, выбивается волна светлых волос. Она на ходу опускает со шлема на свой подбородок ремешок, подтягивает его и ловко поднимается в седло. И только с высоты своего положения всадницы отвечает Кудашеву:
– У меня новая амазонка, сэр! Жаль, вы её не заметили. Для коляски я придумала бы что-нибудь иное. Вы со мной или как?!
Кудашев, не отвечая, принял из рук грума повод. Крепко взявшись левой рукой за ремень оголовья, правой перебросил повод через голову коня, попробовал на силу серьёзность крепления седла, погладил коня по лбу, по шее.
Леди Баррат с интересом наблюдала за ним.
– Добрый конь! – сказал Кудашев. – Жаль, нет сахара для знакомства…
Через секунду, не пользуясь стременем, был в седле. Снял шлем, поклонился леди Баррат.
– Однако, не дурно для книжного червя! – воскликнула леди Баррат. – В следующий раз покажете мне помедленнее, профессор Котович, как вы это делаете.
Кудашев в ответ только улыбнулся. Махнул рукой своему вознице, отправляя его домой.
***
Исфахан по своим размерам не Лондон и даже не Тегеран. Город древний, красивый, но пересечь его на горячем коне можно минут за двадцать.
Леди Баррат своего коня не жалела. Кудашев не отставал, держался правее всадницы и на конскую голову сзади. Его конь был вполне выезжен и на редкость, чисто по-английски, дисциплинирован. Вперёд не рвался, хорошо держал, заданые хозяином, аллюр и дистанцию.
Ушли с пыльной дороги в предгорье. Леди Баррат придержала коня, крикнула Кудашеву:
– Не отставайте, Джон! Рядом! Поговорим!
Кудашев послушно поравнялся со своей спутницей.
– Джон! Вас не удивляет, что я езжу по-мужски?
– Не задавал себе такого вопроса. В Канаде женщины ездят так же. Правда, однажды, у знакомого шорника видел принятое на починку женское седло. Забавное!
– Профессор Котович! Вы – редкий канадский медведь. Как вы разговариваете с дамой? С прекрасной дамой! Она напрашивалась на ваш комплимент! Знаете, что такое комплимент?!
– Конечно, знаю. Приятный разговор! Сегодня замечательное утро. В горах очень красиво…
Леди Баррат пустила коня шагом. Кудашев тоже.
– Ах, Джон… У меня нет слов. Вы что, никогда не ухаживали за девушкой? Не были влюблены?