– Простите, леди Баррат, у меня не складывались отношения с девушками. Для одних я был профессором, человеком высокой интеллектуальной среды, и эта дистанция не могла быть сокращена. Для других – так и остался простым фермером и охотником с диких земель Гурона. Они на меня даже не смотрели.
– Понятно. И вы сосредоточились исключительно на проблеме усовершенствования собственного интеллекта?
– Развитие интеллекта – не самоцель. Интеллект учёного – только инструмент для познания мира!
В общении с английской леди из аристократического семейства Кудашев ни на минуту не забывал: она, Кунигунда Баррат, дочь полковника сэра Гая Генри Баррата, вице-консула Великобритании в Исфахане. Возможно, нужное, но и очень опасное знакомство. Если взвешивать варианты, необходимые для профессиональной деятельности военного агента-нелегала, он предпочёл бы завязать дружеские отношения с её младшим братом, капитаном Уильямом Баррат. Эта мысль пришла ему в голову ещё в библиотеке. С расстояния в три метра с гаком краем глаза удалось прочесть на одном из документов, с которым работал Уильям, синий штемпель «Top Secret!»…
– О чём, задумались, Джон? – спросила Кудашева его спутница. – Полагаю, не о своих клещах? Брр! Я прошу у вас прощения, за то, что хлопнулась в обморок в вашем зоопарке. Надеюсь, не доставила много хлопот? Как вам понравилось нести меня на руках?!
Кудашева бросило в жар.
Леди Баррат весело рассмеялась:
– Можете не отвечать. Покраснели… Глупый Джонни! Я не испугалась ваших страшных букашек. И вас не боюсь. Я упала нарочно. Мне захотелось на минутку побывать в ваших объятиях!
Неожиданно леди Баррат встала на своём седле во весь рост.
– Осторожнее! – воскликнул Кудашев. – Альпийский ковёр полон камней, здесь не цирк!
В эту секунду, как нарочно, конь Кунигунды Баррат споткнулся.
– Ай! – молодая женщина, бросив поводья, упала в протянутые руки Александра Георгиевича.
– Мой Бог! Разве так можно…– попытался Кудашев выбранить свою спутницу.
Но его рот закрыл поцелуй.
Кудашев инстинктивно попытался отстраниться.
Новый поцелуй закрыл его рот. За ним второй, третий. Сильные и одновременно нежные женские руки обвили его шею. Упругие груди под тонким шёлком амазонки прижались к широкой груди Кудашева. Кунигунда змеёй освободилась от поддержки и села в седло Кудашева лицом к его лицу, прижавшись к нему всем телом.
– Мы сейчас свалимся с коня вместе! – пытался освободиться Кудашев.
Кунигунда резко наклонилась вправо, увлекая за собой Кудашева. Будь это мужчина, казака ему таким образом сбить с коня не удалось бы. А вот женщина… Пришлось падать вместе! Кудашев, словно камышовый кот, успел повернуться в падении и рухнул на собственную спину. Кунигунда так и не разжала своих объятий, так и не прекратила неистово целовать Джона Котович!
– Мой, мой, мой Джонни! – говорила она.
Весь мир от Кудашева закрыли два сверкающих синих ока. Алые губы, орошали его рот нектаром цветов, ещё ему не знакомых. Кудашев попробовал, было, перекатом сменить свое местоположение, но услышал в самое ухо:
– Я принцесса! И моё место – только сверху!
И после долгого поцелуя:
– Расседлайте коня, Джон. Постелите вальтрап. Я не могу вернуться в город в амазонке, испачканной зеленью травы со спины!
***
Через час они верхом поднимались в гору по широкой тропе, которую горцы величают «дорогой». Первые от начала подъёма пять-шесть верст можно было проехать рядом, стремя к стремени, далее – только след в след.
Кудашев с трудом приходил в себя. Ему было о чём поразмыслить. Для этого неплохо было бы остаться одному. Посидеть у костра, посмотреть в ночное небо. Покидать камешки в водоворот горной речки…
Леди Баррат тоже молчала. Её глаза были полны полны слёз.
Молчание становилось невыносимым.
– Так куда мы едем, леди Баррат? – спросил Кудашев свою спутницу.
– Вы чудовище, доктор Котович! – застонала, как от боли, Кунигунда. – Меня зовут Уна! Слышите, Джон, Уна! Когда мы одни – только Уна!
– Почему Уна?
– Полное имя Кунигунда!
– Ваши родители – большие поклонники Вольтера?
– Только папа. Это имя я получила по его инициативе. Книга великого французского насмешника «Кандид или Оптимизм» была для папы настольной. Слава богу, мама – добрая католичка, эту книгу не раскрывала. Зато для меня это была первая серьезная повесть в мои двенадцать лет! Меня крестили в соборе Святого Дункана в Эдинбурге. О Кунигунде мэтра Вольтера в нашем окружении никто не слышал. А папа не считал нужным демонстрировать свою независимую учёность. Меня назвали в честь Святой Кунигунды — супруги императора Священной Римской империи Генриха II Святого. Это времена раннего средневековья! Знаете её историю?