Кудашев встревожен, но его мозг холоден. Оценивает настроение толпы по лицам её отдельных составляющих. Вроде, нет причин для беспокойства.
В одну минуту босоногие полуголые мальчишки облепили машину. Они стояли на подножках слева и справа, мостились на багажнике и на бамперах, пытались залезть на крышу. Кудашев открыл дверцу, сам встал на подножке в полный рост. Детей прогнал только с крыши – продавят. За подножки и бамперы не беспокоился. Английская сталь выдержит.
Люди не только на площади. Они в распахнутых настежь окнах, на балконах и крышах домов, что вокруг площади. Все взоры обращены в её центр – на помост.
Так, что за зрелище уготовано в это светлое утро добропорядочным исфаханцам? Увы, не театральное.
Кудашев понял это, увидев, как через толпу к помосту пробивается взвод фаррашей, расталкивающих любопытных зрителей стволами и прикладами русских винтовок Бердана. Пробились, оцепили помост. Толпа сомкнулась снова. Первые ряды любителей зрелищ буквально упираются в стволы винтовок.
На помост поднимается благообразный старец с длинной седой бородой в синем халате на вате при зелёной чалме. Вслед за ним два фарраша поднимают молодого парня. Босого, обритого наголо, в рваной длинной ниже колена рубахе. Его руки не связаны. Парень не сопротивляется, он плачет, что-то пытается объяснить фаррашам, просит о милосердии.
Старец громко, хорошо поставленным голосом человека, имеющего опыт разговаривать с толпой, зачитывает свиток синей бумаги с болтающейся на шнурке большой сургучной печатью:
– … Таким образом, – достопочтенный справедливейший Шариф Сулейман-кази, судья Большого базара «Бозорг», оказал милосердие вору Абдул Мирали из квартала медников и посчитал его не причастным к убийству и ограблению армянского купца Манук Мирзоянца, а виновным лишь в краже его одежды, в связи с чем, заменил смертную казнь на отсечение правой руки!
Кудашев лишь с высоты бампера автомобиля рассмотрел помост. Понял, что за пень воодружён в его центре. Плаха! У подножия помоста дымящийся мангал – старое ведро с дырками, обмазанное глиной. На мангале небольшой котелок. Из него на всю площадь запах раскалённого хлопкового масла.
По операции в Закаспийском Ков-Ата Кудашев вспомнил, для чего предназначается раскалённое растительное масло. Оно мгновенно сжимает пересеченные сосуды, не даёт человеку истечь кровью… Действенное, но изуверское средство. Боль, должно быть, адская!
На помост поднимается палач. Должность этого человека объявлять собравшимся не было нужды. Омерзительная мрачная личность. Грязные полотняные штаны, стоптанные армейские английские ботинки, шуба из собачьих шкур без рукавов на голом теле. На поясе большой широкий нож в брезентовых ножнах.
– «Мачете», – подумал Кудашев, – «и, небось, тоже с клеймом «S» – «Solingen» – «Золинген»!
Вернулся в машину, сел за руль. Помоста более не видел. Публичная экзекуция доносилась до Кудашева только своими звуками, приглушёнными поднятыми стёклами окон.
Бой барабана, рёв карнаев. Несколько секунд полной тишины, и отчаяннейший вопль! Снова ударили барабаны, заволновалась толпа. Всё закончилось. Мало помалу площадь пустела. Дорога освободилась. «Роллс» покатил дальше.
Кудашеву, как юристу по образованию, оставалось только осмыслить увиденное.
Законная смертная казнь и наказание в форме членовредительства – прерогатива только государственная, атрибут государственной власти. Завершающая форма процессов от розыска и расследования совершенного преступления, поимки преступника и доказательства его вины в судебном процессе. Сложности в этом государственном действе немалые. Самосуд, конечно, быстрее, но и судебных ошибок больше. Американцы "суд полковника Линча", сложившийся в экстремальных условиях Дикого Запада и Юкона, приравняли к узаконенным формам государственного права. В любом случае – публичность – это ещё и мера воспитательного воздействия на массы. Казни проводятся при максимальном собрании народа. В некоторой мере имеются и элементы зрелищности, театральности, закреплённые церемониально. Эти зрелища для жителей города привычны.
Кудашев при такой экзекуции присутствовал впервые. Но его память сохранила и другие обычаи другой страны. Обычай добивать раненых врагов на поле боя. Самурайские прославленные мечи с успехом обезглавливали тяжело раненных русских военнопленных! Без суда. Без театральности, без церемониалов. В рабочем порядке.