Лавров, приспособившись у комля толстой сосны, неотрывно смотрел на разорванную гусеницу. Она и только она держала сейчас фашистов на одном месте. К ней будут лезть.
Неожиданно танк дернулся и стал поворачиваться, заслоняя другим бортом место обрыва. Но «ремонтник» чуть поспешил, не дождался, пока броня полностью его закроет, и высунулся к гусенице. Лавров не услышал, а почувствовал, что вместе с ним выстрелила и Марина. И хоть танк продолжал поворачиваться, заслонять ему уже было некого.
Сзади послышались голоса: «Раз, два — взяли! Еще взяли!» Это артиллеристы катили через песчаный взгорок другую гаубицу. Выкатили, установили тоже на прямую наводку. Лавров увидел, что на место наводчика встал сам капитан Кобахидзе. Заметили орудие и фашисты. Выстрелили первыми. Снаряд врезался в дерево метрах в тридцати правее. Вековая сосна с гулом осела вниз, потом верхней своей половиной повалилась набок, оставив торчать расщепленную культю.
Промахнулся первым снарядом и Кобахидзе. Зато второй был поистине снайперский. Башни на танке как не бывало. И стала без нее боевая машина больше похожа на мирный трактор, только без кабины. Все затихло. Лишь изредка лопались патроны в горевшем танке.
Первой поднялась из укрытия Света Удальцова, за ней — Аня Шилина. Вадим сразу побежал к деревьям, где укрылись Наташа и Таня. Увидел их. Таня полулежала. Правое плечо у нее закрывал окровавленный бинт. Подняла на сержанта глаза. В них боль, страх.
— Тяжело? — спросил он Самсонову.
— В госпиталь надо, — ответила та. — Ключицу задело. — И, повернувшись к Тане, добавила: — Главное — пуля не застряла, прошла навылет. Значит, быстро заживет.
— Все ясно, — сказал Лавров. — Ведите ее к Антонине Петровне в медпункт. — Подошел к Тане, помог ей подняться. — Ну что ж, побыстрее выздоравливай — и к нам. Мы тебя будем очень ждать. — Взял ее руку в свои. — Будь во всем счастлива, Танечка.
— Спасибо, спасибо за все, — сквозь стиснутые от боли зубы говорила она. — Только в отделение свое я вряд ли вернусь…
Подошли попрощаться с подругой Света, Аня и Марина. Лавров не стал мешать им. Еще раз кивнув Климановой, он направился к артиллеристам.
Капитан Кобахидзе стоял, склонив голову, около поваленной набок гаубицы. Тут же, на траве, плечом к плечу лежали прикрытые плащ-палаткой сержант Генералов, рядовой Ловцов и еще один солдат — заряжающий.
— А ведь сдержал свое слово сержант, — тихо проговорил командир дивизиона, — отличного наводчика сделал из друга. Из гаубицы прямой наводкой далеко не каждый опытный артиллерист сумеет в танк попасть. А он попал…
Вадим смотрел на посеревшие лица побратимов и думал: «Вот они, боги войны. Оказывается, тоже не бессмертны. Жизнью своей выручили не только нас, снайперов…»
— Девушкам своим, — сказал капитан, — передайте большое спасибо. Если бы не они, то фашисты могли прорваться к КП, медпункту и натворили бы там бог знает что. Я видел, у вас тоже горе. Потому вместе со спасибо передайте и наше сочувствие.
Вернулась Наташа, позвала к себе Лаврова.
— Ну, что сказала врач? — спросил он.
— Рана серьезная. Сейчас обработают и отправят в госпиталь.
— А потом что будет?
— Да ничего, — спокойно и даже вроде весело произнесла Наташа, — месяц-другой полежит в госпитале, а потом поедет на Алтай, домой к Аркадию. Я читала письма его матери. Живет одна в селе. Свой дом, есть всякая живность. Очень просит невестушку, так она называет Таню, к себе. А ей, Тане, кроме и податься-то некуда. Одна она. Отец погиб на фронте. Есть мачеха, но такая, что лучше к ней не ездить. Думаю, что с Аркадием они будут счастливы. Лишь бы он жив остался.
Из штаба прибежал посыльный — шустрый круглолицый солдат, передал, чтобы снайпера двигались на Межциемс. Он уже взят нашими. Штаб тоже снимается. Подошел к Лаврову, заговорщицки прошептал:
— Видел на столе у майора Стороженко приказ, подписанный командиром дивизии, о награждении тебя орденом Славы третьей степени.
— Честное слово? Не врешь? — схватил его за рукав Вадим.
Солдат сделал обиженное выражение лица.
— Если бы я услышал такие слова у себя в Мценске, то был бы серьезный разговор, — и он показал, будто закатывает рукава. — А тут… Тут я могу ответить по-уставному: «Так точно, товарищ сержант, не вру!» Он же рассказал, что эти два фашистских танка были в засаде. Никто их не обнаружил. Когда войска прошли, они вылезли и пошли гулять вдоль Гауи. В соседней дивизии две кухни смяли, сожгли машину с горючим. Потом к нам направились.