— Ну как, не забуксовали?
У нас как-то так получалось, что если мне ставили «пятерку», то Кирке «четверку», или наоборот.
Федя расспрашивал, что попалось в билете, а потом хвалил:
— Молодцы, по-нашему, по-шоферски. Шофер каждый день сдает экзамен, и всегда должен знать на «пятерку».
— Как это? — один раз спросил я, потому что не понимал, о чем говорит Федя.
— Тебе приятно сдать на «пятерку» экзамен? — спросил он.
— Конечно, — ответил я.
— Ну вот, шоферу тоже приятно. Только он не имеет права на другую отметку. Ездить на «тройку» нельзя — рано или поздно разобьешь машину, растеряешь груз или наедешь на человека. Теперь понял?
— Да, — сказал я, — теперь понял. И мне еще больше захотелось стать шофером. И на экзаменах по геометрии я не плавал, хотя задача попалась трудная. Я как раз не любил задачи на построение, но с этой справился. Правда, до этого мы с Киркой перерешали, наверное, штук тридцать таких задач, он-то щелкал их, как орехи.
А потом был торжественный вечер, ведь седьмой класс считался выпускным. Директор школы сказал речь, пожелал нам всем и дальше учиться так же хорошо, каждому, вручил аттестат и пожал руку. После этого начались танцы, даже девчонок из соседней школы пригласили, и Надька Мухина тоже пришла. Но мы с Киркой на танцы не остались, у нас было занятие поинтереснее. Прямо с аттестатами мы помчались в гараж.
Успели как раз вовремя: Федя уже умылся, переоделся и собирался уходить.
— Ну, хвалитесь, — сказал он со своей обычной усмешкой, и мы подали ему аттестаты. У меня было пять «четверок», а у Кирки — всего три, остальные «пятерки».
Федя развернул скрученные в трубку листы плотной бумаги, долго рассматривал, улыбаясь. А мы стояли и ждали, что он скажет. И в это время подошел токарь Сергей Степанович, тоже одетый в чистую рубашку и аккуратный пиджак. Он поздоровался с нами, как со старыми знакомыми, и сказал Феде:
— Пошли, Семенов, пивом угощу.
— Нет, спасибо, Степаныч. Вот, посмотри, как моя бригада семилетку закончила. По первому классу, — Федя протянул токарю наши аттестаты.
Сергей Степанович бережно принял их и долго рассматривал.
— Молодцы, — сказал он. — А в ученики ко мне еще не надумали?
— Ну, это ты брось, Степаныч. Они шоферами будут, — сказал Федя и добавил, улыбаясь: — Ты мою бригаду не переманивай.
— Ладно, не буду. Ну, всего хорошего, — Сергей Степанович пожал нам руки и пошел к выходу.
— Сейчас свечу отдам. Приведите свою машину в порядок. В воскресенье на рыбалку поедем, — сказал Федя.
Мы чуть не запрыгали от радости.
И началось наше летнее житье.
Мы ездили с Федей на озеро Разлив, на речку Саблинку. Варили уху на костерке. И хоть рыбешка попадалась нам мелкая, но уха получалась замечательная — чуть пахнущая дымом и наваристая. Солнце большим красным колесом скатывалось за дальние леса, и прибрежные кусты давали длинные лохматые тени, стихал ветер, вода становилась розовой, умолкали птицы; наступал короткий миг неподвижности всей природы и глубокой тишины, и наши ложки застывали над закопченным котелком с ухой, потому что никто не хотел нарушать этот короткий предвечерний покой. А как только солнце скрывалось, сразу просыпался ветер, и кусты и ближние сосны приходили в движение.
Мы быстро дочерпывали уху, гасили головешки, оставшиеся от костерка, кто-нибудь мыл котелок, надраивал его до блеска песком, потом отправлялись в обратный путь.
Славно было ехать по пустынному вечернему шоссе. Федя пропускал нас вперед, а сам ехал позади. Согласно жужжали моторы наших машин, повороты плавно наклоняли нас набок, и вся дорога, от обочины до обочины, была наполнена сизовато-молочными сумерками, после которых сразу наступает белая ночь; и мне казалось, что мы не едем, а летим над асфальтом, и было так хорошо на душе, что хотелось петь песни, не обращая внимания на тугой ветер, бивший в лицо.
Но в такие поездки мы отправлялись только по выходным, а в будни мы, как на работу, приходили в гараж. Иногда помогали Феде заполнять путевые листы на завтрашний день. Нужно было аккуратно вписать в графу фамилию шофера и номер автомобиля. А когда машины начинали возвращаться в гараж, мы вместе с Федей спускались в яму и тоже осматривали машины, вернее, осматривал-то он и объяснял нам, где какая неисправность, а мы слушали и старались запомнить. Мы с Киркой принесли из дому по старой рубашке и брюкам и вешали их в Федин шкафчик со спецодеждой. Слесари и шоферы в гараже уже привыкли к нам и здоровались, как со старыми знакомыми. А в обеденный перерыв Федя вместе с нами садился в кабину какого-нибудь стоящего грузовика и показывал, как выжимать сцепление и переключать скорости, и мы с Киркой потом подолгу тренировались. Мотор машины не работал, но все равно казалось, что мы едем по-настоящему, и тяжелый грузовик слушается каждого поворота руля. И мы уже знали любой рычаг, всякую кнопку на щитке автомобиля.