Так о школах. Моя универсальная в Когиде, команда будущих керамиков - юных мужей Сизой, механическая в той же Гороховке у Глубокого Омута, ученичество пасечников в верховьях большой реки, Буреломовские кузнечные подмастерья, перебравшиеся на северные склоны хребта - это только зародыши учебных центров. Ещё не устоявшиеся, не наладившие толком протоколирования результатов экспериментов.
Так вот, основной задачей я полагаю наполнение этих школ толковыми, жадными до знаний учениками. А среди современных мне людей их только часть, потому что многих устраивает комфорт от союзных придумок и уверенность в будущем, обеспечиваемая сообществом. Они - добрые попутчики на дороге к прогрессу. А недобрых среди нас нет, потому что тут никто никого не держит. Кому не нравится - лесов вокруг много. И бродят люди, как бродили испокон веков их пращуры, по бескрайним просторам древнего мира.
Так вот - нынче две задачи я полагаю основными: набрать толковых учеников и подготовить добротных преподавателей. И, если по части подготовки учителей дела обстоят неплохо - то есть возник уже некоторый потенциал - то по части формирования студенчества приближается тупик. Человеческие ресурсы сообщества близки к исчерпанию. Все детки так или иначе пристроены обучаться грамоте, но общее их число невелико. А ведь, как показывает практика, не многие из них окажутся готовы к продвижению по лестнице познаний дальше.
Да. Страна мечтателей, страна учёных - это и есть моя цель.
И вот сейчас здесь на "Мокасине" стоит крепко подумать: стоит ли пытаться присоединить к зоне своей ответственности восемь деревушек любителей браги в расчёте на получение возможности ещё пару сотен учеников посадить за парты.
Когда я эту мысль высказал, вожди перестали ржать, а Рябчик сделал вид, будто рассматривает глиняный свисток. И отломил птичке хвостик. Наверное, мысленным усилием. Потом мы долго рассуждали на тему "брать или не брать" то, что, кажется, само плывёт в руки. Потом, о том, каким способом брать. Знаете, на решение повлиял горный отрог, что протянулся далеко на юг, и свесивший окончание в самую большую реку. На карте он визуально отделял интересующую нас территорию от земель праттов и выглядел естественной границей.
Плакса собрался послать туда несколько групп, чтобы оценили проходимость этой гряды, а Бросок озадачился выбором инструкторов для организации ополчения из земледельцев - пускай сами отбиваются от храма Грома. Уж полторы-две сотни мужчин они в своих деревнях должны набрать. Я же вспомнил о малиновом вине, которое давненько не дегустировал. Оно в больших плотно укупоренных кувшинах выдерживается в прохладном погребе и должно сильно выиграть во вкусе, если дало осадок, и этот осадок хорошо уплотнился.
Рябчик нас внимательно слушал, то и дело меняясь в лице. А потом спросил:
- Разве я вождь? Почему моё присутствие на совете никого не напрягает?
- Да, Глазик ты наш Соколиненький, - ответила Сизая. Любопытная, как все женщины, она тоже ловила каждое слово. - Ты - одинокий вождь, сообщающий другим вождям важные сведения.
- Странно, как-то. Хотя, не помню ни одного случая, чтобы эти самые вожди проявили ко мне неуважение или отказали в чём-то, - озадаченно пробормотал этот хитрец. А я улыбнулся и кивнул. Этот парень, действительно, оказался чертовски полезен. И ведь хватает ему ума не светиться лишний раз там, где сам факт его присутствия может поставить под угрозу выполнение порученной работы. А что писать до сих пор не выучился - так на память не жалуется. Может, оно и к лучшему?
Глава 14. Распределяющая шляпа.
Поговорив с Тёплым Ветром, я понял, что зародыш государства - наш Союз - натурально дышит на ладан. Его части: северная Венецианская, Тупобычковская южнобережная, Противноводская с долиной Соек и Когидская находятся друг от друга далеко, если считать время переезда из одной области в другую.
Вот и первая задача - коммуникации. Задача, решение которой в моём прошлом мире более-менее успешно достигалось только после начала строительства железных дорог.
Расстояния не были помехой единству, пока над людьми нависала общая угроза. Но, если не лукавить, её, этой угрозы, сейчас нет. Во всяком случае в ближайшее время особых неприятностей от соседних сообществ не предвидится. Потеснённые праттами люди долин как-то разбрелись и где-то устроились, примкнув к другим селениям или потеснив кочевые охотничьи племена. Ну или на Когидской землице устроились.
Одним словом, консолидирующие факторы выдохлись. Ввод в оборот денег торговлю не оживил, а стремление к знаниям не одухотворило людей на объединение в стремлении к изучению мира. Повсюду я отмечаю слабые подвижки как в ту, так и в другую сторону.
Я вернулся со своей семьёй в наш пемзовый дом в Тупом Бычке и, хоть тресните меня, не знаю, что делать дальше. Живу в своё удовольствие и не помышляю о значительном. Тут как-то сама собой образовалась большая усадьба, в которой многие люди нашли себе уютное место.
В казармах всё ещё не до конца достроенной крепостицы обитают детишки - ученики шамана Тугого Пучка. Тут же и помощники и гости - шаманы других племён, что наведываются к нашему медицинскому светилу. Старый мой знакомец - Косоглазый - после того, как зарезал по неосторожности одного пациента, врачевать отказался наотрез и сделался завхозом. Или ключником, если по старинному. Хотя, поскольку замков этот мир не знает, лучше будет назвать его экономом.
На день пути вокруг наши угодья. Бродячие племена знают об этом и тут не охотятся. Эти соседи приспособились зимовать рядом с кладовыми, полными припасов. Сами они умеют и мясо закоптить, и иные продукты приготовить для длительного хранения, но, чтобы не таскать их с собой, не раз за лето привозят заготовки, чтобы те дождались их в погребах или кладовых. Как налажен контроль вклада будущих нахлебников, я не интересовался, но дело это явно не пущено на самотёк - сам видел, что ведутся какие-то записи на восковых табличках.
Для зимних постояльцев вокруг центральной усадьбы возведены бревенчатые хижины - полуземлянки, чтобы народ не маялся в шатрах, на отопление которых не напасёшься никаких дров.
Что ещё примечательного? Трава ситник тут растёт по мокрым местам. Её срезают и пускают на верёвки. И на очень грубую, но прочную ткань, вроде мешковины, из которой потом лепят на цементную сметану прекрасные лодки. Вот смотрю я на них, и мечтаю о паровом двигателе.
К слову сказать, достигнутое личное положение уже позволяет мне уделить внимание реализации некоторых собственных фантазий. Я ведь здесь считаюсь пупом земли. То есть мне и лучший кусок, и лучшая одежда и вообще - любые капризы. Попросил лодочников с юга привезти поросят - теперь у нас свинарник. Не то, чтобы он так уж сильно требовался для пропитания, но шкуры свиные выскабливаются тоньше иных, и их стопка не так удручает своей толщиной. Ну не доходят у меня руки до бумаги!
Чем кормят пятакастых? Зимой - объедками и разными чуток подпортившимися продуктами из наших не слишком совершенных кладовых. А летом их пасут. Впрочем, в этот период они сами являются к месту, куда наливают помои и вываливают очистки… э-э… если Вы беспокоитесь о влиянии мыла или щёлока на свинские организмы - то воду с ними свинтусам не предлагают. Мы моем посуду горчицей. Да, всё те же лодочники с юга привезли сюда в числе многих других семян и эти. Тут - не суровые северные края, где далеко не всё даже из земли проклёвывается. Вошла горчица у нас в обиход, хотя, конечно, растёт не слишком бурно. Но я помню, что горчичное масло - правильный пищевой продукт. Поэтому потихоньку занимаемся селекционной работой. Отбираем семена от самых крепких растений. От самых ранних. От самых плодовитых. И сеем на отдельных делянках.
Так что не помышляю я нынче о великом, о построении цивилизации, а тихонько подсказываю. Так. По мелочам.