Понятно, что на эти лекции собираются тоже только желающие. Так вот ко мне на лекцию по мудролюбию сошлось человек двадцать разновозрастных школяров обоего пола, как я понял, не слишком увлечённых изучением других дисциплин, занятия по которым никто не отменял.
- Интересно ли делать дело, если не знаешь, для чего нужны твои усилия? - начал я с простого вопроса. И замер, ожидая реакции аудитории.
- Нафиг нужно, скажем дружно, - последовал уверенный ответ. Нахватались от меня крылатых фраз, понимаешь, вот и козыряют ими по каждому случаю. Впрочем, остальные поддержали мнение самого решительного.
- Тогда нафиг мы живём, если всё равно, рано или поздно, наши бездыханные тела или прикопают родичи, или сожрут хищники? - воспользовался я удачным ответом.
Детки у нас не приучены поднимать руку перед тем как слово молвить, поэтому некоторая базарность вслед за моим вопросом последовала, но, заметив, что выловленные из гвалта ответы я записываю на доске, народ успокоился и принялся диктовать.
Перечень получился длинный, от "поймать самую большую рыбу" до "стать самым сильным". Кроме посылов, откровенно связанных с получением высокого статуса в обществе, встретились и мнения вроде "любить самую красивую женщину" или "родить деток от самого лучшего охотника". Авторов этих высказываний я немедленно взял на каранда… записал на восковой табличке.
Остальные же мнения мы терпеливо проанализировали, выявив, что все они направлены на завоевание уважения окружающих к собственной персоне. Попросту, я задавал вопрос: "зачем тебе это нужно" и, после нескольких подсказок, ответы участников дискуссии совпадали.
Мысль о том, что цель жизни - заслужить уважение, аудитория приняла достаточно безболезненно. А потом я приступил к следующему шагу:
- Стебелёк! За что тебя уважают товарищи? - закинул я крючок с аппетитнейшей наживкой.
- Я сильный, ловкий, смелый, - скромность ещё не считается в этом мире высоким достоинством, поэтому я продолжаю:
- А ещё какие достойные качества у тебя есть?
- Я умный, много знаю и умею.
- А теперь скажи мне, почитают ли люди твоих родителей? - продолжаю я раскидывать сеть.
- Конечно почитают… - тут парнишка на секунду замялся но, не дожидаясь наводящего вопроса, сам насадился на заготовленные для него логические вилы. -…потому что у них очень хороший всеми уважаемый сын.
- Я рад за них и горд за тебя, - поспешил я поддержать собеседника. - А теперь у тебя достаточно данных, чтобы объяснить нам, что же есть такое на свете, общее для всех, вызывающее уважение окружающих? Для чего одни хотят поймать самую большую рыбу, другие - выковать самый острый нож, а третьи - любить самую красивую женщину.
- Вырастить детей, которыми можно будет гордиться, - с разгону залетел в ловушку разговорившийся Стебелёк.
На этой ноте я и закончил лекцию, попрощавшись со слушателями. Отпускать аудиторию у нас не принято - все приходят и уходят, когда захотят. Но на этот раз вышел из зала только я. Мудролюбы продолжали о чём-то разговаривать приглушёнными голосами (а не орать во всю глотку, как обычно).
Дело в том, что ничего революционного я слушателям не сообщил. Загвоздка оказалась исключительно в систематичности и логической увязке, в построении причинно-следственной цепочки.
Мне же надо было разобраться с категорией "самый лучший охотник", для чего допросить с великим пристрастием Мышку, знавшую толк, как минимум, в нескольких этих самых охотниках.
Древние люди - народ исключительно наблюдательный. А показанный мною метод выделения общего из массива частных случаев не так уж сложен. В общем, группа мудролюбов вцепилась в категорию "уважение" и некоторое время занималась анализом самостоятельно - я не планировал следующей лекции в обозримом будущем, потому что чересчур настойчивое насаждение мнения может вызвать отторжение. Оказалось, это было верно. Ребятишки принесли мне результат совместных трудов, начертанный на бересте, где отчётливо виднелись три строчки.
"Уж не пирамидку ли Маслоу они разработали?" - мелькнула в голове заполошная мысль. Но всё оказалось куда прозаичней. Эти самородки додумались до трёх, заслуживающих, по их мнению, наибольшего уважения человеческих свойств:
Те, кто усваивает знания.
Те, кто приумножает знания.
Те, кто передаёт знания другим.
Отчётливый перекос в сторону школьных реалий с поправкой на передачу навыков от родителей к детям. А чего Вы хотели? Век такой - что вижу, то пою. Но, зерно упало на благодатную почву. Следующую лекцию я посвятил доказательству того, что самые лучшие детки рождаются тогда, когда женщина желает мужчину и сама хочет понести от него. Позиции мои в этой области были необыкновенно слабы, потому что я в законах Менделя никогда толком не разбирался, а фраза: "Если фенотип гомозиготен, рецессивная аллель доминирует", звучит для меня, как изысканное ругательство. Впрочем, за точность цитаты не поручусь, потому что из этих шести слов я точно знаю смысл только первого и, кажется, догадываюсь о значении последнего.
Несомненно, это был провал, потому что ни одной реплики в ответ не прозвучало, а слушатели разошлись молча со скучающими физиономиями.
- И чего он столько времени талдычил то, что и без него все знают? - услышал я ненароком обронённую реплику.
Вот после этого и пришло ко мне понимание, что некоторые виды знаний, известных нашим далёким предкам, были утрачены в процессе эволюции человеческого общества. Скорее всего, жрецы сумели как-то скрыть их под завесой сакральности, а потом, хотя они и мелькали время от времени из уст повивальных бабок, но оставались не в русле основных процессов, поскольку на заключение браков влияли другие соображения - сословные, кастовые, материальные… а инстинктивный интерес молодых людей друг к другу духовники закатили куда-то в область греховную.
В общем, не угадал я с темой из-за своего высокомерия, потому что смотрел на вопрос глазами человека из будущего. Человека настолько напичканного привнесёнными в него установками, что полагал их верными просто потому, что в той, прошлой жизни, ими руководствовалось большинство. Это я про мораль, как Вы понимаете.
Заехать в вопрос паразитизма я всё никак не мог. Загвоздка тут в том, что какие-то его зачатки обязательно сидят в каждом из нас. Впрочем, может встретиться и развитая форма. Проблема не в этом. А в том, что своего собственного желания проехаться за счёт других, никто худым не полагает. Как-то так устроена человеческая психика, что тут предусмотрен могучий предохранитель.
Некоторое время я осторожно щупал почву альтруизма - то есть желания делиться с другими или трудится для них, но стихийные логики - мои современники - плохо меня понимали. Чуть лучше обстояли дела, когда я заменил понятие "другие" на понятие "свои". Речь тут же пошла о родичах и мы сразу достигли взаимопонимания. Интересы рода - это прежде всего.
Потом я опять сменил пластинку и мы снова принялись за тему уважения. Тут всё было гладко, и мне удалось протолкнуть тезис о том, что некоторых людей уважают не только в своём роду, но и в других. Более того, категория уважения к роду тоже воспринялась на ура. Попал. Пальцем в небо. Потому, что ни альтруизмом, ни паразитизмом отсюда даже не пахло.
Наши разговоры стали походить на обычный беспредметный трёп, напоминая о парт-просвет-учёбе и иных мероприятиях эпохи развитого социализма в отдельно взятой стране. Но потом я вдруг вспомнил, зачем это всё затеяно. Проблема ведь изначально формулировалась как сохранение обычая подавления паразитов старшим родичем, главенствующим в пределах наименьшей структурной единицы нашего Союза. То есть о повышении репутации глав этих давно сложившихся образований и о том, чтобы их численность, не превышала пределов, в которых деятельность единоначальника ещё эффективна.
Осознав это, я сдулся, словно проколотый воздушный шарик. Похоже, моя затея с внесением зачатков философии в примитивное сообщество, закончилась тем, что образовалась стихийная группа болтологов-мудрозвонов - а кружок ребят действительно частенько собирался, упражняясь в красноречии и стремясь на словах доказать друг другу разную ересь. Я перестал интересоваться их потугами в надежде, что это увлечение увянет само по себе.