- Как зубры? - спросил он из-за стола, не отрывая глаз от бумаги.
- Одиннадцать штук насчитал. Пасутся в долине. Худые, вялые, смотреть жалко.
- Изголодались.
- Снегу на метр шестьдесят. Они там много траншей пробили, всё ищут. Видел ободранные ясени, осину, клен, всю кору на острове очистили с деревьев. Плохо им, Ростислав Андреевич.
- Да-а... - Зоолог задумчиво смотрел куда-то в угол. - Вчера мы заказали вертолет, чтоб сбросить в два-три места сено и веники. Но что-то авиация не торопится. Как бы не потерять зверей. До первой травы ой-е-ей!.. А они голодают.
- А вот олени... - начал было Саша.
- Знаю. - Голос Ростислава Андреевича сделался сердитым. - С десяток убито. И где убиты, как ты думаешь? На делянках Аговского леспромхоза. Завтра мы начнем чистить...
- Облава?
- Иного выхода нет, Саша. Обратились в милицию, а там говорят - своих хлопот довольно, обходитесь лесной охраной.
- Трое чужих прошли через камышковскую кладку. Я след видел.
- Куда это они? - Зоолог потянулся за картой, наклонился над ней и Саша. - Ну, понятно. Пройдут через места зимовки, свалят двух-трех и прибудут вот сюда. У них тут как раз зимовье, понимаешь? Видимо, браконьерская база. Ух как все это скверно!
Он поднялся над столом, большой, сердитый, и решительно свел брови.
- Ладно, - сказал, отодвигая стул. - Не будем мучить себя бесплодными вопросами. Завтра попробуем наказать мерзавцев. А сейчас пойдем-ка, друг, на кухню и поужинаем.
Архыз фыркал за дверью, царапал доски лапами, пытаясь проникнуть хотя бы в коридор. Но не визжал, не лаял. И в этом его молчании лучше всего чувствовался волк - свободолюбивый и гордый зверь, не способный снизойти до унизительной просьбы. Котенко прислушался, улыбнулся.
- Знаешь, мы, пожалуй, возьмем собаку на дело. Еще неизвестно, как все сложится на облаве.
Ужин стоял на столе. По привычке, усвоенной в горах, Котенко ел не с вилки, а ложкой. Он и Саша сидели по разным сторонам узкого стола, между ними стояла сковородка с румяной картошкой и две бутылки магазинного молока. Холодного молока, чтобы запить жареную картошку. Саша тоже взял ложку. Удобнее.
Предложение хозяина насчет Архыза он одобрил и тут же подумал, что операция будет серьезной.
- На поводке пойдет? - спросил он чуть позже.
- Там видно будет. Понимаешь, вообще-то он не злой. Но характер уже есть. Все молчком, взглядом спросит, взглядом ищет одобрения или порицания. Ты его завтра при свете разглядишь как следует. Глаза умные, но щенячьи. А так вылитый Самур. Та же голова, черная полоска на спине, шестипалые лапы. Все точно. Если что и есть от волчицы, так это характер, какая-то затаенная хитринка во взгляде. Людей, в общем, уважает, но все время, как мне кажется, настороже.
- Ему еще надо объяснить, кто хороший, а кто плохой.
- Не-ет, друг мой, это уже из области дрессировки. Нам требуется, чтобы он сам все понял, своим умом. Пусть набирается ума-разума по нагляду, по хозяйскому поведению.
- Можно его впустить? - спросил вдруг Саша.
- Нельзя, - решительно ответил зоолог. - Это не домашняя болонка. Понял?
После ужина Саша вышел во двор, и они все-таки посидели с Архызом на крылечке. Саша гладил его, что-то шептал, а пес только плотней прижимал голову к его груди, дышал чуть слышно, и сердце у него билось сильно и нервно. Это было счастье, которого зверь еще не переживал.
Когда Саша вошел в комнату, Котенко спросил:
- Поговорили?
- Еще как! - И Саша засмеялся.
Спал он крепко, безмятежно. На крыльце дома всю ночь лежал, свернувшись, верный и надежный сторож.
3
"Газик" не дошел до сторожки, потому что забуксовал в снегу, раздавленном множеством тракторных гусениц. Похоже, все тракторы леспромхоза побывали около сторожки. Центр вселенной.
Восемь лесников высыпали из брезентового кузова и, закинув карабины за спину, быстро пошли к домику.
Саша Молчанов сюда не поехал. План несколько изменился. С тремя другими лесниками и с Архызом он вернулся в свой поселок, чтобы, минуя его, подойти к кладке через реку и сделать там засаду. Так распорядился Котенко, считая, что если браконьеры в лесу будут отступать, то им деваться некуда, кроме как пробиваться на этот мосток. Тут их и перехватят.
Сторожка стояла на опушке сильно изреженного, а попросту говоря, вырубленного букового леса. Черная от времени, вместительная изба. Над высокой железной трубой подымался обильный дым, у входных дверей снег почернел от множества следов, тут валялись ломы, пилы, какие-то тряпки, сюда же выплескивали помои. Грязное, небрежное жилье лесовиков.
Сбоку избы стоял старый, потертый трелевочный трактор. Недавно выключенный мотор звонко потрескивал: остывал. С гусениц капала вода. Значит, гости в сторожке.
Хлопнула дощатая дверь, на улицу высунулся было дедок с редкой бородкой, но, увидев лесную охрану, тотчас юркнул назад, а спустя три секунды выскочил снова и расплылся в улыбке.
- Хозяева прибыли! - неожиданно нежным, певучим голосом сказал дед. Давненько вас не видывал. Заходьте до мене, отдохните.
Согнувшись в дверях, Котенко с карабином в руках протиснулся первым.
В тусклой неподметенной хате стояли шесть коек, заправленных грязными одеялами. Два человека в одежде трактористов старательно поправляли матрацы и подушки: видно, спали и только что вскочили, когда дедок предупредил. Угол избы, отгороженный фанерой, обозначал жилье деда.
- Кто будете? - спросил зоолог, не здороваясь.
- А вы кто, позвольте спросить? - спокойно ответил один из трактористов.
Котенко представился, даже удостоверение показал. Тогда и они назвались. Из дальней станицы хлопцы. И еще сказали, что трелюют лес тут недалеко, заехали дружка проведать. Дед согласно кивнул. Дружок - это значит, он сам.
Лесники стояли тесной группой, все с карабинами, лица у них были настороженными и строгими.
- Обыщите помещение, - сказал Котенко.
- По какому такому праву... - начал было дедок, но замолчал.
- Подымись, - сказали трактористу на первой кровати. - Твоя постель?