Таня потрепала Архыза за уши и ушла. Он услышал шум машины, в доме утихло. Елена Кузьминична вышла во двор, села на крылечко и, подперев подбородок ладонью, задумалась.
То ли хозяйка так уж была занята своими невеселыми мыслями, то ли пожелала сделать овчару облегчение, но только когда принесла ужин, то отстегнула цепь. Он и виду не подал, как обрадовался, лишь глаза сверкнули. Сунул нос в миску, ел, а сам косил на нее: уйдет или опять прицепит? Наверное, она думала прицепить, но забыла. А когда ушла в дом, Архыз перемахнул через штакет и прямиком сквозь заросли сада к реке, там напился холодной воды, прыгнул на камень, другой и очутился в лесу.
Задохнулся от счастья и свободы. И побежал...
Усталость заставила овчара поискать ночлега. Архыз побродил в темноте вокруг избранного места, убедился в безопасности и тогда забрался под кизил, свернулся клубком и уснул.
Первое чувство, которое он испытал, проснувшись на заре, был голод. Приученный к регулярному кормлению, организм требовал пищи. Архыз потянулся, глубоко вдохнул свежего и чистого воздуха и прежде всего отыскал тропу, где следы лошадей. Свою дорогу. А затем уж отвалил влево и начал поиск съестного.
Он разжился тетеревиным гнездом. Сама тетерка удачно избежала его зубов, выпала из гнезда и улетела. Остались яйца, полдюжины светло-желтеньких яиц.
Больше, сколько Архыз ни рыскал, поживы не нашлось.
А скоро очень слабый, едва заметный запах напомнил о Лобике и еще о чем-то домашнем.
Сбежав с высоты, Архыз пошел на этот запах, отыскивая его среди усилившихся испарений. Душно и сильно пахли цветы, целые колонии ландышей мешали ему, он кружил, кружил по лесу, пока не увидел белые ленточки разодранной человеческой одежды. Шаловливый ветер развесил их по колючим веткам калины.
За калиной, на каменном взлобке, он отыскал еще более удивительные вещи: разорванный рюкзак, пустую флягу и тяжелые стеклянные банки, запотевшие от ночного холода. Банки чуть-чуть попахивали мясом. И Лобиком, но каким-то непривычным Лобиком.
Банка, которую Архыз облюбовал, не поддавалась ни лапам, ни зубам. Крепко закатанная, она несомненно хранила в себе съестное Архыз изучил ее со всех сторон, покатал по земле и заскучал. Полежал в грустном расположении духа, потом снова стал катать находку туда-сюда, пока судьба не сжалилась над ним. Когда Архыз в сотый раз толкнул банку носом, она чуть подскочила над плоским камнем, покрытым мхом, и упала с этого камня на другой.
Овчар еще не видел, как она распалась надвое, но каким же прекрасным запахом повеяло на голодную собаку! Еще секунда - и Архыз быстро, но без жадности, остерегаясь острых краев побитого стекла, стал хватать чуть обжаренное и залитое жиром мясо.
Чудо-завтрак! В банке, пожалуй, находилось не меньше восьмисот граммов превосходного мяса. Архыз старательно вылизал все до капельки и отяжелел.
Но побежал дальше.
Огибая травянистый холм с несколькими сосенками на каменном склоне, Архыз внезапно затормозил и по природной осторожности юркнул за куст рододы. Впереди, в том же направлении, шагал человек с палкой в руке. Сутулая спина его, оседланная рюкзаком, серый от старости плащ с подоткнутыми за ремень полами, чтобы не мешали идти, - все это показалось Архызу знакомым, но ветер дул от овчара, а без запаха он не мог вспомнить, кто это такой.
Небольшой маневр, сделанный с ловкостью волка, вынес Архыза вперед. Он свернул в березняк, обогнал путника, и когда на него накинуло запах, то, умей Архыз улыбаться, непременно улыбнулся бы во всю клыкастую пасть.
Шевельнув хвостом, Архыз вышел из-за кустов и остановился. Сразу замер на месте и человек, правая рука его потянулась к топору.
- Фу, черт! - пробормотал он, явно посчитав Архыза за волка. И обернулся - нет ли еще одного сзади.
Архыз лениво помахал хвостом. Жест, означающий дружелюбие и приглашение к знакомству.
- Дак это ты, Архыз! Ну, напугал... - Александр Сергеевич взмахнул руками. - Как же так... Раз ты появился, само собой, и твой хозяин должон находиться поблизости. Или ты один?
Овчар дал себя погладить, грубая ладонь Сергеича не была неприятна, однако он вывернулся и озабоченно побежал вперед. Смотритель приюта отстал.
- Эй, кобелина, ты меня загонишь, убавь рысцу, вместе пойдем...
Но Архыз только оглянулся. И тогда Александр Сергеевич сбавил шаг. Значит, Молчанов на Тыбге.
В тот долгий и ясный день ни собака, ни путник до балагана не успели дойти.
Архыз при переходе через речку потерял след, долго выбирался из ущелья; лишь к вечеру вновь отыскал тропу, а тут упала росистая ночь; он основательно вымок и, как мы уже знаем, явился в лагерь ловцов только глубокой ночью.
Саша лишь в первое мгновение обрадовался своему овчару. Но уж через минуту посерьезнел. Мать не могла отпустить его нарочно. Самовольная отлучка?
Он оглядел ошейник. Цел и невредим. Без лишних слов завел Архыза в узенькие сенцы, где лежали седла, привязал его, поставил перед обиженной мордой овчара консервную банку с остатками супа и пошел досыпать.
Не тот, конечно, прием, на какой рассчитывал благородный овчар. Он всей душой, а его сразу на поводок. Ах, люди, люди...
Все на Тыбге успокоилось. Только Саша не сразу заснул. Думал: а не случилось ли что с матерью, если она отпустила овчара? Может быть, таким способом давала знать, чтобы вернулся?
4
Недоумение разрешилось утром.
Когда тебе за полета лет, по горам не больно разбежишься. Александр Сергеевич к вечеру устал, спустился с лугов пониже, где пихтарник, и ночь провел под лесной крышей у маленького костра.
Утром, ополоснув лицо холодной водой из родничка, он попил чаю, закусил хлебом-маслом и, дивясь только что взошедшему солнцу, ясности, зелени, искристым росам на лугу, ощущая силенку и приподнятость духа, пошел дальше, надеясь сегодня-то встретить Сашу и передать ему важное сообщение.
Охотники как раз вернулись от ловушки с пустыми руками и сидели около балагана, когда снизу, из березняка, показалась фигура человека.