Медведь вылез, по-собачьи отряхнулся, сбоку глянул на лесника с собакой и как ни в чем не бывало стал расковыривать трухлявую колоду. Проголодался.
Саша с трудом поднялся, полный благодарности, проковылял к нему и протянул полбуханки хлеба. Лобик не спеша подтянулся ближе, обнюхал подарок и взял - не пастью, а лапами, приподнявшись на дыбы, как его учили маленького. Он был ростом по плечо Саше. Не медвежонок - медведь.
Вспомнив наказ зоолога, Саша отошел от Лобика и выстрелил вверх. Медведь вздрогнул, прижался к камням и медленно-медленно отступил подальше.
Котенко не ответил. Да разве услышишь выстрел в таком грохоте!
Надо идти искать зоолога.
Саша поднялся на небольшой увал, перебрался через ручей и пошел к назначенному месту. Зоолога здесь не оказалось. Стало совсем темно. Если бы Котенко находился близко, Саша увидел бы его костер. И у перемычки никого нет. Собственно, и перемычка уже исчезла. И острова не видно. Над грязной стремительной водой подымались дубы и пихты, их стволы, облепленные тиной, травой, казались в темноте лохматыми и страшными, как привидения.
Саша забеспокоился. Еще выстрелил. Но грохот реки мгновенно впитал и поглотил звук выстрела. Архыз смирно сидел рядом.
- Придется тебе... - Саша погладил густую шерсть на холке, подтолкнул: - Плыви.
Архыз самоотверженно бросился в воду, пересек быстрый стрежень и поплыл среди деревьев, на полтора метра погруженных в воду. Он прекрасно видел и ночью. И он и Саша надеялись, что где-нибудь среди леса остался хоть клочок сухой земли. Котенко должен быть там. В крайнем случае он отсиживается на дереве.
На овчара набросило запах косуль. Лапами он нащупал раскисшее дно. Стало еще мельче. Архыз уже не плыл, а шел по воде. Отмель.
- Э-ге-ге-ге! - раздался почти рядом хриплый голос Котенко. Наверное, давно кричал. Сквозь густые ветки леса он только что заметил красное пятно костра.
Сухой островок в три-четыре метра шириной уходил вдаль метров на тридцать. Когда овчар выбрался на берег, от него шарахнулось целое стадо косуль. Они сбились у самой воды. Высокая фигура выступила из темноты, прошла сквозь стадо испуганно посвистывающих животных и приблизилась.
- Архыз?! - все еще не веря глазам, спросил Котенко. - Ну, здравствуй, дружок, обрадовал ты меня. Жив-здоров? Что же мы с тобой делать будем, а?
Овчар отряхивался, косил волчьим глазом на близких косуль. В прибившемся на острове стаде было четыре барсука, семейство енотов, маленькие лисята. Тут же прыгали и дрожали десятка три зайцев. Котенко хозяйским жестом обвел звериное стадо.
- Друзья по несчастью, понимаешь? Не успели убежать, как и я. Теперь вся надежда на то, что вода больше не поднимется.
Архызу остров не понравился. Он проскулил что-то на своем языке и выразительно посмотрел в сторону берега. Котенко крякнул. Уж очень холодна водичка!
- Попробуем, - решительно сказал он.
На глаза ему попалась сухая лесина. Котенко срубил ее, связал веревкой две жерди, укрепил на них остаток карабина, рюкзак, со вздохом сожаления снял с себя куртку, стянул сапоги и тоже укрепил на плоту. Оглянулся на дрожащих животных: глаза косуль тускло светились во тьме.
- Жаль мне вас, козочки. Но со мной вы не пойдете, это ясно. Или наберетесь храбрости? Нет-нет, оставайтесь. Кажется, дело идет к лучшему.
Он пристегнул на всякий случай поводок к ошейнику овчара и, содрогаясь, ступил в воду. Долго шел, толкая перед собой плотик. Овчар тем временем плыл рядом, вытянув морду и прижав уши. На стремнине их подхватил поток и наискось понес по течению. Котенко навалился грудью на плотик, стал выгребать сильной рукой, направляясь к берегу. Он больше всего опасался плывуна - деревьев, кустов, в которых можно запутаться. На счастье, река оказалась чистой. Собаку и плотик снесло очень далеко. Но Саша заметил смельчаков - он все время стоял на разрушенной косе и ждал Архыза с вестями. В течение минуты сбросил он с себя одежду и бросился встречь человеку и собаке. Втроем они быстро управились с упрямым потоком, их подбило в затопленный лес уже на этом берегу. Пронесло!
- А-га! - еле выговорил Котенко. - О-си-ли-ли!.. - Он чуть двигал посиневшими губами, подмигнул Саше и между тем быстро развязал поклажу на плотике...
Когда обсохли, согрелись, когда Архыз уже сидел обочь костра, дожидаясь каши, Котенко рассказал, что с ним приключилось.
- Опять же зубры, - добродушно улыбнулся он. - Я их и так, и этак, забились в чащу, никак не идут. Пришлось стрелять. А выстрел их не столько пугает, как сердит, раздражает. Бросились прямо на меня. Я на дуб, да сорвался, расцарапался, схватился за карабин, а от него видишь что осталось. Ни защищаться, ни тебя оповестить не могу. И все же согнал зверя, заставил идти на перемычку, когда ее вода уже начала захлестывать. Распалил костер, сгреб горящие ветки и с таким вот факелом - прямо к стаду. Ну, паника! Кругом вода, сзади огонь... Помчались. А тут и олени, и косули. Правда, не все, на островке часть осталась; пока я за ними бегал туда-сюда, воды прибавилось, и на месте перемычки такой водоворот начался, что выйти и вывести их уже не мог. Вот так. В общем, есть и на завтра работенка для нас обоих. Придется построить плот и перевезти несчастных животных с острова сюда.
- Как дед Мазай. - Саша улыбнулся.
- Вот именно. Ну, а что у тебя получилось? Удалось спугнуть зверя?
Саша коротко рассказал. Упомянул об олененке с перевязанной ногой, но зоолог пропустил эту деталь мимо ушей. Его особенно удивил поступок Лобика.
- Вот тебе и дикий зверь! Он помог не инстинктивно, а сознательно. Догадался, какой ты опасности подвергаешься, и бросился на помощь. Что это? Не говорит ли подобный факт о разумной деятельности, о мышлении зверя? Ох, как плохо мы еще изучили психику диких зверей, как много нужно выявить, объяснить!.. И не в клетках зоосада, не в виварии, а на воле, в естественных условиях.
Долго еще в центре заповедника, у Речного Креста, горел костер и слышалась человеческая речь. А рядом грохотала река, и казалось, этому разгулу стихий не будет конца.
Когда проснулись, Котенко первым делом пошел к воде посмотреть свои отметки. Вернулся спокойный: