Олексич побрел искать тело Гореши. Над старым десятником в тупом оцепенении сидел его сын Фролка. Демьян упал рядом на колени и судорожно зарыдал, не стесняясь, навзрыд, глотая крупные слезы.
– Пронька живой? – чуть успокоившись спросил он.
– Тут я, обереги заговоренные спасли, – пробубнил за спиной Проня. Подле Демьяна сел Первуша, он тоже рыдал, гладя товарища по окровавленной голове.
«Все, Демьян. Теперь ты один, сам должен принимать решения, подсказать некому. На тебе люди. Хватит киснуть», – сказал сам себе боярин, поднимаясь с колен.
Рыльцы оставили телеги с приданым Ефросиньи.
– На телеги раненых и мертвых грузите, – приказал Демьян. – Ехать пора.
Вместе со старым воем умерла его юность.
4
Демьян ехал рядом с княжной, говорить не хотелось, он тупо смотрел на ликующую весеннюю степь. Где-то впереди на границе Рыльского и Ольговского княжеств в селе Ольшанки возле церкви их нетерпеливо ждет Александр. Там князь спешно должен обвенчаться с Ефросиньей до того, как обо всем узнают в Рыльске.
– А я тебя помню, – вдруг робко сказала княжна. – Ты с ним тогда остался нас прикрывать. Спасибо, что сейчас его пощадил.
– Давно знаешь? – Демьян пристально посмотрел на Ефросинью, она, избегая прямого взгляда, отвела глаза.
– Когда думали, что вы сгинули, мать тайком призналась.
– А Олег знает?
– Нет, конечно! – княжна встрепенулась. – И ты никому не говори. Прошу тебя!
– Не скажу.
«Олег может и не знает, да видать чует, что кровь не его. И на свадьбу дочери не возжелал ехать. Вышвырнул с возами, как ветошь ненужную».
– Боюсь я князя вашего, – призналась Ефросинья, – улыбка у него злая. И на что я ему сдалась, нешто невест по соседним княжествам мало? – по ее щекам опять побежали слезы.
Демьян растерялся, не зная как утешить деву. Так не похож был этот испуганный воробышек ни на отчаянно падающую в любовь Агафью, ни на сильную, продумывающую каждый шаг Ульяну. Что ей сказать, что Алексашке гордыня оскорбленная не дает покоя?
– Люба ты ему, не захотел другому отдавать, – как можно увереннее произнес Олексич.
– Олег уж такие пакости об ваших князьях сказывал.
– Врал, – отрезал Демьян.
Старая церковь в Ольшанках была сожжена ногайцами, новую срубили на скорую руку, от того она немного кособочилась, но приятно отливала белизной и пахла свежей стружкой.
На церковном дворе их ждал Александр. Он кинулся было к невесте, но та испуганно отстранилась, спрятавшись за Демьяна.
– Что, княжна, не рада жениха своего видеть? – с показной веселостью спросил князь.
Ефросинья молчала.
– Что ж молчишь? От счастья обомлела? Ну, да я девок говорливых не люблю, главное, чтоб сапоги хорошо снимали, – и жених сам звонко рассмеялся своей грубой шутке.
«Что этот дурак несет?» – закрыл глаза Демьян.
– Ладно, Робша, ты тут пригляди за моей суженой, чтоб от радости не сбежала. А я пойду, узнаю – все ли готово к венчанию.
– Может я схожу узнаю, а ты, светлый князь, с невестой побеседуешь, словечком перемолвитесь? – Демьян сделал шаг, чтобы не разделять новобрачных.
– Успеем еще наговориться, жена у меня больно разговорчивая, – отмахнулся Александр и зашагал к церкви.
«Да он пред ней стыдится! Такую кашу заварил, а теперь за наглостью совесть прячет».
Демьян с Ефросиньей остались вдвоем посреди двора. Дружинники жались в сторонке. Девушка стояла белая как полотно, словно и не было раньше приятного золотистого цвета кожи. Она уже не плакала, лишь нервно сжимала платочек.
– Не сердись на князя, то он не со зла, – неловко стал оправдывать Александра Демьян. – Обиделся, что не обрадовалась ты ему, на шею не кинулась.
– С чего я ему на шею кидаться стану, что опозорил меня? – девушка сжала губы.
– Он не такой, как тебе сейчас кажется, совсем не такой. Уж я его много лет знаю.
– Я домой хочу, к матушке. Домой!
– Вот видишь, у нас с тобой матушки есть, по милости Божией живы -здоровы, а у него родители еще в малолетстве преставились. Брату до него и дела нет. Истосковался он без ласки, ты его приласкай, отогрей, ну как любящие бабы могут, да совсем его другим познаешь.
«Зачем я это говорю? Она ж дите совсем, разве поймет, вон к мамке хочет».
– И еще, – Демьян стал серьезным, – я отцу твоему обещал оберегать тебя, да мне уехать скоро придется. Не добрые скоро времена настанут, не раз кровь прольется. Ежели здесь чего дурного случится, сама поймешь, когда… ты князю своему во всем признайся, чья ты дочь…