- Как же ты под меня легла, ежели так-то обо мне думаешь? - парень обиженно слегка отстранился.
Лучины погасли, и в полумраке нельзя было различить лиц.
- Ничего я не думаю, не знаю я, что и думать, - Агаша уткнулась носом в его плечо. - Родить от тебя хочу, чтобы мне хотя бы дитя в память осталось. Я бы его по головке гладила да тебя вспоминала. Молвы людской я не боюсь, а Бог все знает, он меня не осудит.
Руки опять сплелись в объятья.
- Скажи, тебе лучше со мной... чем с той?
- С какой той?
- Ну, с холопкой той?
Демьян тихо рассмеялся:
- Ох, Агафья, да ты ревнивая какая!
- Да, ничего я не ревнивая, это ж я так спросила.
- Ревнивая, ревнивая. Помнишь, на льду по недогадливости Матренку стал хвалить, а ты от меня так прытко отвернулась, что аж косой хлестнула.
- Выдумываешь ты все, а на вопрос мой не отвечаешь. Уедешь от меня в объятья ее распутные, - теперь Агафья попыталась отодвинуться, но Демьян подгреб ее к себе.
- Какая холопка? Я и думать о ней позабыл, да и нет ее там давно. Отец, как прознал, что захаживаю, так меня вожжами отходил, сидеть не мог, а ее со двора сразу отослал.
- Хороший у тебя батюшка был.
Повисла неуютная тишина. Демьян никак не мог привыкнуть к слову «был», оно царапало и жгло. Агаша все поняла, и стала отвлекать любимого от мрачных мыслей.
- А я так боялась там на реке, что ты мимо пройдешь. Уж и замерзла вся, а ты все не шел и не шел.
- Как боялась? Ты что же ради меня в холопской одеже на лед вышла? - он от удивления привстал на локте.
- Да.
- Так ты знала меня раньше?
- Знала, - Агаша смущенно отвернулась. - Не надо было тебе признаваться.
- Ну, уж нет. Сказывай все, грех от мужа чего таить.
- Да, что там таить-то. Скучно мне было, попросилась с батюшкой дозоры проверять, чтобы с высоты на тот берег полюбоваться. Красиво. А тут вы из степи подъехали, князей своих ищите. Я тебя сверху в волоковое оконце разглядывала. А потом я за дверью стояла, да слышала, как тебя князь Липовецкий бранил.
- Ну, под дверью слушать ты мастерица.
- А батюшка потом тебя нахваливал и говорил, что князь ваш... Ну, не буду пересказывать, как он там говорил.
Демьян расхохотался.
- Так ты меня на льду на топор ловила, а я то, дурак, мнил, что у самого князя тебя отбил.
- То плохо? - испуганно прошептала Агаша.
- То хорошо, лада моя, хорошо. Мне с тобой всегда хорошо.
- Воев твоих из избы на мороз выгнали, совестно.
- Ничего, они привычные, у коней поспят. Раз признаваться мне стала, давай уж во всем.
- Да в чем же еще? Я тебе все сказала.
- Не все, - рука опять жадно заскользила по нежному бедру. - Помнишь, в лесу от меня сбежала, я по следам твоим шел, а они раз и пропали. Ну, и куда ты подевалась?
- То я тебе сказать не могу, - подставляя лицо нетерпеливым губам, ответила Агафья.
- Как не можешь?! Ну-ка признавайся, - Демьян припал к ее губам долгим поцелуем, - ну?
- А смеяться не станешь?
- Стану.
- Так я не скажу.
- Ладно, не буду.
- Я на дереве сидела, видела, как ты меня внизу искал.
- Не знал, что жена у меня белка.
- Ты же обещал не смеяться!
- Смеяться не будем, любиться станем. Светает скоро, мало у нас времени остается.
5.
Первуша беспокойно поглядывал на затворенную дверь избы.
- Так и не вышла, осталась. Что ж будет-то теперь? - зашептал он Горшене. - Может просто сидят - беседуют да за руки держатся? Демьянка наш такой уж праведник, может и не залежит девицу? Хотя, как он здесь по ней сох, то вряд ли. Уж больно глаз у него горел.
Старый десятник хмыкнул.
- Смешно ему! Воевода за дочь прибьет нашего боярина, и князь не защитит. Совсем одна Евдокия Тимофевна останется. А с нами что будет? Под другую руку идти придется. Даже наследника нет.
- Ну, наследника они тебе сейчас замешивают, - подмигнул Горшеня.
- Вот ведь здесь девки распутные. Это ж надо, взяла да сама пришла. Грядет судный день, по всему видно, коли девки такие бесстыжие пошли.
- Дурень ты, - старый вой задумчиво подкинул в костер палено. - Мы Агафье Федоровне в ноги должны кланяться. Я думал, он с собой чего сотворит, не доброе у него на уме было, ой, не доброе, так-то переменился. А теперь уж не опасаюсь, ради нее встряхнется.
Дверь тихонько скрипнула, на двор спокойной уверенной походкой вышел Демьян, за ним робко Агаша.
- Горшеня, Первуша, со мной пойдете, - махнул десятникам рукой боярин.
Вчетвером они вышли на спящую улицу.
- Веди, куда? - пропустил Демьян Агафью вперед.
Она быстрым шагом пошла вдоль улицы, а потом резко повернула направо.
- Не пойму, куда мы идем, - шепнул Первуша Горшене, - воеводы хоромы в другой стороне.
- Венцы держать вы идете... если получится, - через плечо сказал им Демьян.
- А-а-а, - протянул десятник, по-прежнему ничего не понимая.
Перекрестясь, они обогнули церковь и подошли к небольшому домишке. Калитка была распахнута настежь.
- У него собака есть? - спросил Демьян.
- Нет, к нему же день и ночь бегут: то исповедовать умирающего надо, то окрестить быстрей дитя слабое, пока не преставилось. Собака ему ни к чему. Видишь, даже ворота не запирает.
- Это хорошо, - Олексич первым вошел на чужой двор, осторожно постучал в двери.
В избе было тихо. Парень тревожно оглянулся и застучал более настойчиво. За дверью послышалась возня, что-то упало. В проеме показался отец Леонтий с всклокоченными волосами, но уже в рясе. Из пришедших он сразу же выхватил взглядом дочь воеводы.
- Агафья Федоровна, случилось чего? С Федором Евсеевичем худо? Али с мачехой? - беспокойно начал он засыпать вопросами.
- Повенчаться нам нужно... сейчас, - выступил вперед Демьян, закрывая любимую плечом.
Леонтий замер, сурово сдвинув брови. Из-за его спины выскочила попадья, шустрая молодая баба на сносях. Придерживая большой живот, она вклинилась между собравшимися.
- Агафья Федоровна, да как же это? Да разве можно? Да что ж вы наделали? - запричитала она.
- Повенчаться нам нужно, - настойчиво повторил Демьян.
- Ночью не венчают, - мрачно проговорил Леонтий.
- Небо светлеет, вон зари уж полосу видно. Утро.
- Так вы ступайте к воеводе, в ноги к нему падайте, прощение просите, - громко зашептала попадья, - а потом уж венчаться приходите.
- Знаешь же, что упрям, все равно не отдаст, - Демьян не отрываясь смотрел в глаза молодому священнику, - жену мою за другого поведет, грех умножать.
- Ладно, ждите. Сейчас выйду. Дарья, в дом ступай.
Сквозь дверь проступали обрывки семейной ссоры: «О детях подумай... Распутницу эту... Все от мачехи, ввели в дом на свою голову... Выгонит, точно тебе говорю...» Что отвечал Леонтий, не было слышно.
Агафья схватила любимого за рукав:
- Не выпустит она его, отговорит!
- Не отговорит, - успокаивающе погладил ее по голове Демьян. - Венчанной женой мне сейчас станешь.
- Поспешаем, - вышел гладко причесанный с начищенным до блеска медным распятьем священник.
- И я с вами, - покрываясь на ходу поверх повоя платком, побежала за мужем Дарья.
- Детей одних оставляешь, - упрекнул ее Леонтий.
- Спят они, - отмахнулась женщина. - Ах, Агафья Федоровна, Агафья Федоровна, - причитала она в спину Агаше.
Венчание было торжественным и строгим. Обходя вокруг аналоя, невеста с замиранием сердца следила за трепещущими свечами. Она знала, что не доброй приметой будет, если свечи погаснут в руках у молодых, но опасения были напрасны. Веселое пламя стойко горело, подбадривая и Агашу. Демьян был серьезен, даже суров, и улыбнулся, только когда священник сказал: «Ну, целуй жену».
- Вот и я с вами греха набрался, - вздохнул Леонтий, провожая молодых к выходу.
- К воеводе сейчас пойдете? - с легким холодком в голосе спросила попадья.
- К нему, - согласно кивнул Демьян, он повернулся к жене. - Я тебя на попечении отца оставлю, к лету вернусь за тобой.