Тихон снова осмотрелся.
Обстрел вроде кончился. Дикари все-таки поняли, что их стрелы не наносят вреда. Наверное, они теперь совещались в кустах. Но спрашивать Любаву, что делать, не ко времени, она занята Демидом, она не станет смотреть невидимое…
А в голове — ни одной мысли…
Тихон зажмурился.
Будоражит, подталкивает в спину музыка. Кружится в плясовой праздничный мир. Частит гармонь, гармонист тоже в этой схватке, гармонист — вместе с Тихоном в кругу, всей душой, всеми нервами своими, оголенными нервами, пляшущими по ладам…
Паутина линий между схематичными фигурками на стене в тоннеле…
Полузабытые слова Учителя: «Община — это цельная душа, каждый важен для нее, как любой из пальцев на руке… Земля — тоже цельная душа, поэтому каждая смерть разумного — как потеря пальца…»
«Единая душа, единая душа… Рассыпался горох… Как горошины в стручке… Единая душа…»
И вдруг Тихон почувствовал, что надо делать.
Он встал во весь рост. Что ему эта жалкая кучка грязных дикарей, если с ним и гармонист, и дядька Андрон с его внучкой-певуньей, и воины их общины, и брат — малой, который сейчас, наверное, замер в тревожном ожидании, прислушиваясь к тому, как бьется непонятно почему взволновавшееся сердце…
И Любава — она тоже с ним…
Тихон взглянул на девушку. Бледная, как полотно, щеки впали, а глаза — как озера. Огромные. Зеленые. Умоляющие…
Любава на миг отвлеклась от раны на животе брата, поймала взгляд Тихона.
— Вместе мы — Сила, — прошептала она.
Парень кивнул.
Нет, он по-прежнему не видел. Он кожей чувствовал каждого из общинников. Россыпи огней в тягучем пространстве высших информационных пластов.
Родня, приятели, знакомцы…
Пяток огоньков движется к ним, они уже близко… Кажется, к ним летят все куттеры, которые нашлись в деревне…
Но знание сейчас — не главное. Главное — Сила. Сила общины. Сила единого…
Тихон резко выдохнул, и, словно заклинание, прошептал:
— Вместе мы — Сила!
И тот час же в кусты, туда, где ощущались дикари, ударили молнии. Тихон лишь определял направление, как указательный палец на руке, ориентируясь на волны вожделения и ненависти, катившиеся от фанатиков. А жег врагов кто-то другой, кто-то, кто гораздо больше Тихона, и который одновременно — он сам. Парню вдруг показалось, что не только община, но и сама Земля, запутавшаяся в паутине нагуалей, в этой схватке — на его стороне.
Все было кончено в несколько мгновений, а Тихон продолжал стоять, ощущая себя частью и единым одновременно. Потом он медленно повернулся к Любаве, сделал текучий шаг, коснулся плеча девушки. На ее щеках моментально появился румянец, а в глазах — удивление.
— Держи его, они уже близко, — хрипло прошептал Тихон.
Куттеры действительно были уже близко, они вскоре появились над грядой холмов, идущие журавлиным клином машины.
От ветра, поднятого винтами, полегли кусты, и стали видны трупы дикарей. Почти три десятка — все племя…
— Забирайте в первую очередь раненого! — распорядился Степан, первым выпрыгнувший на камень посадочной площадки.
Пилот одной из «индивидуалок» осторожно поднял на руки тело Демида. Краем глаза Тихон заметил, что ткань, которой Любава замотала тому живот, уже не набухает кровью.
— Там, в лодке, какой-то аппарат, — сказал Тихон Степану. — Мне кажется, он предназначен для спуска под воду.
— Разберемся, — кивнул пилот.
И окинув взглядом «поле» боя, ухмыльнулся:
— Ну, вы даете, паранормы! Словно Илья-пророк прокатился на своей колеснице.
— Не мы, а вы, — непонятно для Степана ответил Тихон.
Но задумываться, что хотел сказать только что дравшийся против целого племени парень, пилот не стал. Только отметил про себя, что у дикарей наверняка остались дети. Нужно бы наведаться в стойбище. Порой бабы с ребятишками из таких племен с радостью соглашались переселиться в общину. Бабы у дикарей сговорчивые, им все равно, кому принадлежать и от кого рожать, лишь бы кормили и не обижали. Все деревни в последнее время разрастались не только за счет своей ребятни, но и за счет таких, пришлых, которые через десяток-другой лет уже мало чем отличались от общинников…
— Где стойбище, знаете? — спросил Степан.
— Любава видела, — кивнул Тихон.
— Отлично! Все погрузились? Кошака своего не потеряли?
— Да… То есть нет… Щен…
В это время со стороны обрыва раздался звонкий лай, и на площадку выкатился смешно переваливающийся на непослушных лапах щенок. Миу, уже забравшаяся в одну из «индивидуалок», выпрыгнула на землю и, схватив щенка за шкирку, потащила его в машину.