— Почему не пошел? — в свою очередь спросила Злата.
— Честно говоря, после окончания школы я недолго колебался с выбором профессии. И родители, и бабушка с дедом настаивали на чем-то основательном. И я, собственно, согласился с ними. Работать программистом в наше время престижно и высокооплачиваемо, а где-нибудь художественным руководителем… или пробиваться в наш шоу-бизнес казалось бессмысленным. Там и без меня хватало. Все годы студенчества я активно принимал участие во всех художественных мероприятиях и капустниках, а, окончив университет, пошел работать и только там понял: на самом деле все это не мое. Вот и решил я пробиться на радио.
— Будем надеяться, у тебя получится! — с улыбкой сказала девушка.
Они постояли еще немного у воды и, выйдя на проселочную дорогу, пошли к трассе. Проходя мимо сложенных бревен, Злата отвернулась. А Блотский, наоборот, внимательно к ним присмотрелся.
— Кажется, бревен стало меньше!
— Вывезли, наверное, — быстро сказала Полянская.
— Или своровали, — задумчиво изрек парень и больше ничего не добавил. И Злата сочла за благо не комментировать это предположение.
Она покосилась в сторону парня. Лицо его стало непроницаемым, и это ей не понравилось. «А вдруг Леша тоже видел той ночью что-то? Или лес здесь воруют с завидным постоянством? Ладно, лучше не думать об этом! И не вмешиваться! Ей жить здесь, а неприятности ей вовсе ни к чему! Достаточно и того, что уже произошло!»
— Леш, а ты уже был возле памятника нашего? — спросила девушка, сменив тему, когда они вышли на асфальт.
— Нет, — с улыбкой покачал головой парень. — Стыдно признаться, но к памятнику я не подходил, да и не интересовался им. Но я обратил внимание, он здесь не единственный.
— Ты прав, не единственный. Но это главный памятник нашего района, если можно так сказать! Пойдем, посмотрим, — совершенно привычным, естественным жестом Полянская взяла его за руку и повела за собой. Впрочем, Алексей Блотский был не против.
Они перешли дорогу и оказались у массивного серого постамента, огороженного цепями. Вокруг все было выложено плитами, а на памятнике висела мемориальная доска, на которой значилось, что установлен он был в честь освобождения района от немецко-фашистских захватчиков. Рядом с памятником росла ель и старая раскидистая береза, а чуть поодаль еще одна, у которой кто-то поставил пеньки, соорудив что-то вроде стола и стульев.
Подойдя ближе, Злата отпустила Лешину руку и, перебравшись через цепи, стала собирать на плитке сухие ветки, оставленные здесь после зимы.
— Ты, наверное, и не знаешь, когда район был захвачен, в Горновке стояла немецкая кухня. А мирные жители прятались в лесу у партизан! В этих лесах много полегло горновцев, здесь же болота были вокруг, это потом уже их осушили. Вот в этих болотах они и сгинули… Когда немцы уходили, они деревню подожгли. Знаешь, когда читаешь в книгах и смотришь кино о геройских подвигах партизан, пионеров, комсомолок, это кажется просто невероятным, а меж тем у нас через дорогу, видел, памятник небольшой такой стоит? Это ведь партизанам, погибшим здесь, в Горновке, застреленным фашистами. А дальше, за деревней, в лесу у дороги, есть еще один — мальчику, пионеру, который, забравшись на дуб, стрелял в немецких солдат. И был убит. Да и на кладбище только недавно установили новые памятники двум девчонкам-подпольщицам, которые тоже погибли… — рассказывала она.
Закончив собирать веточки, она аккуратно сложила их у столбика и обтерла руки о брюки, таким естественным движением.
— К 9 Мая сюда всегда приезжают, чтобы навести порядок и поставить свежие венки! Да и не только сюда. За всеми памятниками сельсовет присматривает. Не забывают…
Злата перешагнула через цепи, бросив прощальный взгляд на памятник, и они с Лешей двинулись к уже проснувшейся деревне.
А тебе известно, откуда пошло название пой деревни — спросил Блотский. когда они проходили мимо указа геля.
— Нет, не известно. Я только помню, прабабка моя рассказывала, что деревню пан купил за собак. И было время, когда горновцев собственно так и дразнили собаками. Уж не знаю, какой смысл заключался в этом прозвище, только одно я уже давно поняла об них людях они неиссякаемые оптимисты. И такими бы ли всегда. И сейчас, когда деревня на грани вымирания и заросшие пустыри отчетливо напоминают о том неминуемом, что ждет деревню, они все равно не унывают и верят в лучшее.