Кто-то звонил знакомым в соседние деревни, куда более населенные, договаривался, и как только на горизонте показывалась лошадь, в Горновке начинался переполох. Тут же хлопали калитки, народ высыпал на улицу и спешил навстречу, чтобы узнать, к кому приехали пахать, сколько стоит сотка и надолго ли лошадь задержится в деревне? И следующий неизменный вопрос: «А не запашут ли нам? Хотя бы немного? Хотя бы под грядки?»
После Пасхи как-то сразу потеплело, зазеленела травка на лугах, потянулись к небу озимые. На полях вокруг деревни каждый день работали тракторы. За одну ночь березы и вербы оделись в легкую полупрозрачную зелень. В палисадниках, обласканные теплым ветерком, качали желтыми головками нарциссы. Со дня на день должны были распуститься тюльпаны.
С каждым днем мир, окружающий горновцев, становился ярче, насыщеннее, прекраснее, и Злата Полянская, наверное, больше других радовалась этому оживлению. На глаза слезы наворачивались, когда она, гуляя в сумерках с Лешкой по деревне, видела светящиеся окошки домов, в которых наконец-то снова были люди.
Всю неделю до Радуницы Леша и Злата проводили на кладбище. Они навели порядок на могилах своих родственников, а потом принялись за те, давно заброшенные, куда уже никто не приходил. Выгребали, подметали, вырывали сорняки, таская листья, ветки и мусор на подстилке в канаву, а потом сажали маргаритки, нося из дома Полянских их целыми корзинами Искусственные цветы и букеты, давно утратившие и вид свой, и цвет, они тоже выбросили. Заменить их было нечем, а так хотелось поставить хотя бы один цветочек.
Они не один день красили кресты и ограды, пока не закончилась краска. Потом повязали на кресты широкие белые ленты — Лена Викторовна в порыве чувств выделила им старую гардину. Злата ее тщательно отбелила, порезала полосами, и получилось очень даже неплохо. Но цветочка, хотя бы одного, все равно не хватало.
Злата ничего не говорила Блотскому, зная, что у Леши с деньгами так же туго, как и у нее самой, но Лешка… на то он и был Лешка, ему не нужны были слова, чтобы понять, что тревожит девушку.
Однажды он позвонил ей и сказал, что сегодня задержится немного, но просил без него на кладбище не ходить Когда он вернулся, в руках у него была целая охапка искусственных цветов. С самого утра он съездил в соседнюю деревню, где был магазин, и купил там все, что имелось. Они разложили цветы по всем убранным могилкам, а потом, как дети, радовались результату своих трудов.
Злата и Леша чаще всего, утомленные за день, не участвовали в беседах, просто наслаждались вечерами в кругу семьи, только сейчас, кажется, осознавая, как много это значит. Но бывало, после чаепития они не засиживались на веранде. Когда солнце садилось за лес и сиреневые сумерки окутывали притихшую деревню, Лешка брал гитару и покрывало и уводил девушку подальше и от деревни, и от ее обитателей. Уединяясь где-нибудь на краю леса или у сажалки, они обычно разжигали костер и наслаждались и этими уединенными чудными вечерами, и трелями соловья, и неповторимым ароматом пробудившейся земли, и «концертами» лягушек, и высоким небом с редкой россыпью звезд, и бледным лунным светом. Они проводили вместе все дни напролет, расставаясь поздно вечером только для того, чтобы утром встретиться опять, и не уставали наслаждаться обществом друг друга. Как-то легко, светло и непринужденно было им обоим.
И они нуждались друг в друге по разным причинам, не схожим причинам, но…
Блотский беззаветно любил Полянскую и уже не мыслил жизни без нее. Уходя на ночь домой, он с нетерпением ждал утра, только чтобы поскорее увидеть ее сияющие глаза, услышать ее голос, коснуться руки. Он наслаждался ее присутствием, ему нравилось работать рядом с ней, говорить, встречаться взглядом. Злата смеялась, и у него на сердце становилось теплее, ему так нравился ее счастливый, веселый смех…
И он ждал наступления ночи, чтобы, прощаясь, снова сжать ее в объятиях, ощутить ее губы на своих губах, почувствовать ее тепло и аромат. Леша не давил на нее, ничего не говорил. не требовал больше того, что она могла дать, каждый раз оставляя ей путь к отступлению. За все это время Дорош так ни разу и не появился в Горновке, только Лешка не особенно обольщался и снова ждал утра…
Злата нуждалась в Лешке, с каждым новым днем убеждаясь в этом все больше. Ее решение забыть Виталю было единственно правильным. Девушка не сомневалась в этом. Она понимала, что сможет его забыть, но только если рядом все время будет Лешка. Полянская тоже не хотела с ним расставаться, боясь мыслей, воспоминаний. Но волновалась она зря: проводя дни напролет на свежем воздухе, девушка, едва касаясь головой подушки, тут же проваливалась в глубокий сон. Даже сновидения ее не тревожили. Она была бесконечно благодарна парню за все, что он делал и для Горновки, и для нее лично. Благодарна за терпение, за доброту, за понимание, за благородство.