Здесь у окна стояла полуторная деревянная кровать с горкой подушек под кружевной накидушкой. Напротив — трехстворчатый шкаф, рядом стул. На стене — большой узорчатый ковер; на полу — вытертый палас; на окне — шторы с выцветшим цветочным рисунком; недавно поклеенные обои. Всё в комнате было по-деревенски просто, без роскоши и излишеств, и вместе с тем здесь было по-особенному уютно, комфортно и мило.
Оказавшись в комнате, девчонки сразу стали готовиться ко сну. Анька полезла в сумочку за кремом для рук, а Злата забралась на кровать, чтобы задернуть шторы на окнах, и не смогла удержаться от соблазна выглянуть в окно. Отодвинув тюль она прижалась носом к стеклу и ничего не увидела. Только потом на мгновение, в полоске света, падающего на асфальт, возникла фигура парня, того самого, которого они уже видели с Аней сегодня. Он обернулся и улыбнулся, заметив ее в проеме окна. А Злата, чувствуя себя как-то глупо, не смогла не улыбнуться в ответ. Впрочем, она почти сразу отодвинулась от окна и задернула штору.
Улыбка все еще блуждала на губах, когда она слезла с кровати и обернулась к Ане.
— Ты чего? — спросила ее двоюродная сестрица.
— Да так… — неопределенно махнула рукой Полянская и, не обращая внимания на Аньку, стала стаскивать с волос резинку. Волосы у Златы были длинные, прямые и блестящие, цвета спелого колоса. Никакой челки она сроду не носила, даже в детстве, зачесывала волосы назад и оставляла открытым высокий лоб. У нее были большие голубые глаза под опушкой темных ресниц, брови полудугой, небольшой, аккуратно вылепленный носик с едва заметной россыпью веснушек и красиво очерченные губы. Злата Полянская была красива той простой, настоящей, без изяществ, изысканности и утонченности, славянской красотой, коей так славится наш народ.
Анька с некоторым подозрением посмотрела на нее, но допытываться не стала. Вместо этого подошла к шкафу, отворила створку и стала искать пижаму. Кровать пришлось расстилать Злате, впрочем, она привыкла к подобным выходкам родственницы. Пока Анька переодевалась, девушка приготовила постель, а потом быстренько и сама переоделась в кружевную ночную сорочку из тончайшего батиста.
— Красиво, — не могла не заметить Аня. — Но мне кажется, в ночных рубашках не совсем удобно спать! Вечно они задираются едва ли не до горла.
— Мне нормально. Я не люблю пижам, особенно со штанишками, — осадила ее Полянская и, нырнув под одеяло, пододвинулась к стенке. — Анька, я надеюсь, ты не храпишь?
— Златка, сейчас ты у меня получишь!
С самого детства они не могли обойтись без колкостей в общении друг с другом, да что там без колкостей, в детстве они и подраться могли. И сейчас, став взрослыми, избавиться от старых привычек не спешили.
Злата засмеялась и отвернулась, а Аня погасила свет и тоже легла. Какое-то время они еще хихикали и шептались и слышали, что маменьки тоже не спят за стеной, негромко о чем-то переговариваются, тяжело вздыхают, ворочаясь с боку на бок так. что диван под ними жалобно поскрипывает, а потом и не заметили, как уснули.
А проснулась Злата среди ночи от элементарного желания сходить в туалет. Вот так и знала: чай на ночь, да еще в таком количестве — это лишнее Теперь вот придется выходить на улицу, уборной в доме нет.
Осторожно перебравшись через безмятежно похрапывающую Аньку, Полянская сунула ноги в комнатные тапочки, набросила на плечи бабушкин пуховый платок и, стараясь производить как можно меньше шума, двинулась на ощупь к выходу. Свет в доме зажигать не стала.
Поеживаясь от ночной прохлады, девушка пошлепала по двору к калитке и вышла на огород к уборной.
Ночь была светлой и тихой.
Злата, сделав свои дела, не торопилась уходить, сидела, подперев рукой щеку, и слушала… Но внезапно тишину прорезал приглушенный рокот работающего трактора. И он все приближался…
Девушка вышла из туалета и огляделась, не понимая, откуда доносится звук. Сначала она почему-то решила, что трактор едет по дороге, но оказалось, это не так. С выключенными фарами он двигался по старой, заросшей и сто раз перепаханной дороге, разделяющей деревенские огороды и колхозные поля.
Происходящее показалось Злате странным и подозрительным.
Немного постояв на огороде, она проводила взглядом технику, а потом пошла во двор, но вместо того, чтобы пойти домой и спокойно улечься спать, вышла на улицу. Она не собиралась во что-то вмешиваться, просто хотела посмотреть, что происходит. Потом она не раз будет проклинать собственное любопытство, а пока в тапочках, батистовой сорочке и пуховом платке, накинутом на плечи, она осторожно пробиралась по дорожке, вдоль пустых домов и пустырей, ориентируясь на звук.