— Хочешь отведать айрана? Заходи в дом, разопьем по чашечке, а то ведь как получается... неприлично во дворе гостя принимать.
— Нет, Хамит, не стану тебя задерживать. Да и спешу я очень.
— Спешишь? Вижу, дорогой Хамзат-эфенди. Чем могу помочь? Скажи?
— Что ты, дорогой, ничего не нужно!
— Я буду рад помочь тебе.
— Я ведь вот зачем пришел: хочу у тебя попросить ишака. За дровами в лес надо съездить. Зима ныне студеная, а я маловато дровишек припас.
— Ах, дорогой Хамзат-эфенди! Что же ты раньше об этом не сказал? Чуток бы пораньше! Пока мы говорили, внучок Солтан оседлал ишака. И уже за воротами во-он он. Должно быть, моя жена его к своим родственникам зачем-то отправила. Ах, как получилось! Надо было тебе раньше сказать!.. А теперь разве его догонишь? Молодежь такая быстрая!..
— Да, да, Хамит, слишком быстрая. Не успеешь слова сказать, как ее след простыл... До свиданья, сосед. Да будет твоя работа на пользу дому!..
В тот же вечер Жамилят с Попковым побывали в двух соседних колхозах. И не зазря — нашлись там и сено и солома. Не так уж много, но на первое время хватит, а там можно ждать помощи из республиканского резерва. Жамилят надеялась на Попкова, на помощь министерства и Бекболатова, который, конечно же, не оставит в беде. Решила не брать корма в колхозах взаймы, а купить — на счету колхоза «Светлая жизнь» были кое-какие деньги, соседи пообещали привезти сено в колхоз на своем транспорте.
— Я так рада, — сказала она Попкову, когда сели в машину, чтобы ехать в Нальчик. — С кормами на первое время все уладилось.
Извинилась по дороге: протаскала его весь день по проселкам, он, конечно, очень устал, но надо ее понять: у нее сердце похолодело, когда узнала, что скот на краю гибели.
— Какое уж тут извините! — отмахнулся он. — О чем разговор!
— Я и впредь, Иван Иванович, рассчитываю на вашу помощь. Не забудьте позвонить Бекболатову...
— Конечно, конечно, я позвоню. О чем разговор! — заверил ее Попков. — Я вот еду и думаю: мы в министерстве в плену «отчетных» бумажек, а копни глубже-то — совсем иное дело. Знали, что колхоз «Светлая жизнь» — плохой колхоз. Но кто мог предположить, что он в таком плачевном состоянии. Тяжелый груз свалился на вас, Жамилят, но не теряйтесь. Как говорится, взялся за гуж — не говори, что не дюж. Мы в министерстве о вас не забудем, поможем по-свойски.
Какое-то время ехали молча.
— А вы правильно сделали, что расположили к себе Али, — вновь заговорил Попков. — Он неплохой человек. Своенравный очень... Но честный. Вам переломить его надо — хорошим будет помощником, попомните мое слово. Инициативы у него особой нет, но направь его — и пойдет, как танк. А вам, думается, это удастся. Понаблюдал я за ним — и мне кажется, он в вас... нет, не влюблен, это слишком, а просто вы ему нравитесь.
— Да что вы, Иван Иванович! Что вы такое говорите! Как можно!.. Он зол на меня, считает причиной своей неудачи. Но думаю, ножку он мне не подставит — не такой он человек, вы правы. Я же с детства его знаю.
...Глубокий вечер, снег на тротуарах под фонарями посверкивает разноцветными блестками. Празднично и уютно на освещенных, пустеющих улицах. Вот и знакомый подъезд, лестница, по которой она поднималась тысячу и один раз, кнопка звонка, а за дверью — музыка. «Наверное, Ахмат все же сконструировал и собрал новый магнитофон, с которым возился с осени, и теперь наслаждается своей работой».
«Ах, Ахмат, Ахмат! Своей музыкой, конечно, мешаешь заниматься Нажабат. А что, если взять его с собой в аул? Ведь там тоже десятилетка. Кончит десятый при мне. По крайней мере, я хоть изредка буду проверять его дневник. А Нажабат? Захочет ли остаться одна? Да и хорошо ли, если останется одна?.. Голова пухнет, когда думаешь обо всем на свете разом: о сене, о кошаре, о вертолете, о том, что дети без присмотра, все время дрожишь, как бы Ахмата не ударило током, когда он возится со своей радиоаппаратурой...»
Дверь отворила Нажабат:
— Ма-ам!
— Не прижимайся ко мне! Я холодная, как льдышка. Ты простудишься. Ты слышишь меня, Нажабат?
— А мы ждали тебя в четверг. Ахмат звонил в правление, но там сказали, что ты уехала в горы.
Жамилят быстро сняла пальто.
— Дайте поесть чего-нибудь. Я голодна, как волк.
Из комнаты выскочил Ахмат:
— Мам, я звонил...
— Знаю, знаю. Как у вас тут дела?
— Все в полном порядке, — ответил сын.
Нажабат хлопотала на кухне — готовила яичницу.
Жамилят наскоро умылась, но прежде чем сесть ужинать, повисла на телефоне, пытаясь дозвониться до Большой Поляны, — ей был нужен Али. Большую Поляну долго не давали, но вот наконец в трубке послышался знакомый голос.