Он тоже выжидающе смотрел на Жамилят: что она скажет?
Она тоже провела по лбу тыльной стороной руки, повторив жест Ибрахима, — его предложение тоже показалось ей рискованным, но она понимала, что если задуманное удастся — колхоз будет с силосом и зерном. Надо попробовать. И она почувствовала, что верит Ибрахиму, как самой себе, даже показалось на какой-то миг, будто минуту назад и сама она думала так же, как он. Не вставая, заговорила:
— Действительно, сеять в начале июля — большой риск. Но ведь мы, земледельцы, всегда рискуем, и когда сеем, и когда жнем. Пока что мы не вольны управлять природой так, как захотим. И она в любой момент может нам подставить подножку. На мой взгляд, можно рискнуть. Я, как и агроном, — «за».
И когда говорила, уголком глаза поглядывала на Ибрахима: вот он сидит слева от нее, худощавый, черноволосый, открытое лицо и такие же ясные, упрямые глаза, как у Мухаммата. Это сходство с погибшим мужем на несколько мгновений поразило ее, и она, сбитая с толку невольным наваждением, почему-то поспешила повторить: «Я, как и агроном, — «за», да, да, я за предложение товарища Таулуева».
И на этом кончила свое короткое выступление.
Али с досадой махнул рукой, мол, делайте как хотите, мое дело — сторона, посмотрим, что из всего этого выйдет.
— Итак, давайте подведем черту, — твердо сказала Жамилят. — Будем перепахивать. Все силы — людей, технику — все надо бросить на сев. На этом и порешим. Не будем терять времени на дальнейшие разговоры. Ну, а если... если вдруг неудача... Будем вместе отвечать, товарищ агроном? — улыбнулась она.
— Согласен.
— Тогда за работу.
Голос ее был тверд, и эта твердая уверенность передалась и людям. Сегодня — первое июля. Три-четыре дня на пахоту и сев. Конечно, семь потов сойдет, чтобы уложиться в этот срок. Но...
— Другого выхода нет, товарищи! — окончательно перечеркнула все сомнения Жамилят.
Когда все разошлись, в комнате остались лишь Жамилят и Ибрахим. Он легонько дотронулся до ее локтя и тихо сказал:
— Спасибо. Ты меня здорово поддержала.
— Цыплят по осени считают. — Она улыбнулась, почувствовав, что его прикосновение приятной теплотой разлилось по телу. «Да, да, Ибрахим — друг, на которого можно положиться. Всегда и во всем. Во всем ему можно довериться, он никогда не подведет. Человек, влюбленный в свое дело, редко когда ошибается, а Ибрахим — он именно такой, да, да, такой. Хорошо, что он рядом. Хорошо иметь друга, который видит в тебе не просто женщину, а человека...»
Встав, она протянула ему руку:
— Нам пора по своим делам, Ибрахим. Ты сам, да, да, сам как следует проконтролируй сев.
Верно в пословице говорится: в неначатом деле змея сидит. Действительно, трудно было поверить, что за три дня можно перепахать и пересеять побитые градом поля. Но когда народ дружно возьмется — любое дело сладится.
Через день после сева прикатил секретарь райкома Амин Гитчеев, придирчиво оглядел черные поля, заглянув в правление к Жамилят, прямо с порога спросил:
— Где семена достали?
— Соседи выручили.
Амин вытер платком вспотевшее лицо.
— Послушайте, Жамилят, это ваша идея — перепахать поля?
— Да.
— Гм...
— А как бы вы поступили на моем месте?
— Но все-таки вам, видимо, кто-то подсказал эту мысль?
— Почему вы вдруг так решили?
— Но... для женщины это так рискованно…
— Да, но вы не ответили: как бы поступили на моем месте вы.
— Гм... Кстати, хотел напомнить, что в среду собрание районного партийного актива, — заговорил он о другом, явно обдумывая ответ. — Да... вы спрашиваете, как поступил бы я, вероятно, так же. И вот что я хотел заметить вам, Жамилят Хамитовна, вы опрокидываете все мои представления о женщинах, но... не до конца, не до конца... есть еще время. Посмотрим... — как-то суетливо и заискивающе заговорил Амин.
— Вот как? Но почему? — Жамилят натянуто улыбнулась.
— Посмотрим, сказал я, — ответил он, уже как обычно, — важно.
— Да что посмотрим, объясните на милость, — взмолилась Жамилят.
— Гм... Посмотрим, — все так же повторил он, садясь в машину.
И когда секретарь райкома уехал, Жамилят подумала, что Бекболатов был прав: сработаться с Амином не так-то легко. Нет, не сработаются они! Всегда между ними будет лежать полоса отчуждения и недоверия. Амин твердо уверен, что руководить колхозом — не дело женщины. Он терпит ее, потому что знает: ее поддерживают в Нальчике. А не будь этой поддержки, согнул бы в бараний рог. Но при всяком удобном случае не преминет раздуть любую ее промашку. Обязательно, не преминет. С ним ухо надо держать востро. И уж во всяком случае, никогда не пускаться ни на какие откровенности. Ей вспомнился случай, когда она поделилась с ним своими тревогами о сыне, а через неделю Харун рассказал ей, что в райкоме ходят слухи, будто ее сын связан с дурной компанией, плохо учится, хулиганит, того и гляди угодит в колонию.