— О, они так не считают. А для того, чтобы соблюсти видимость законности, приглашают руководителей колхоза, как и сделал сегодня Керим... Раньше-то у баев тащили, а теперь у самих себя, но они этого не понимают.
Жамилят удивленно покачала головой. Пятнадцать стригалей — пятнадцать овец, с каждой овцы они берут по два с половиной килограмма шерсти, а всего из колхозных рук уходит килограммов около сорока. На первый взгляд, это не так уж много. Но там, где безнадзорно уходит сорок, может уйти и все девяносто!..
— И все-таки мы поедем в Сухую Балку.
— Но раз они приглашают на курманлык, придется захватить с собой несколько бутылок, с пустыми руками к ним не явишься, так не заведено.
— Не возражаю. Раз Керим жертвует своей собственной овцой, то я тоже раскошелюсь из собственного кармана.
— Но все-таки это дурной обычай, Жамилят.
— Я тоже так думаю. Но нельзя обижать стариков. А кроме того... — на ее лице появилась лукавая усмешка, — нельзя упускать шерсть — мы ее полностью сдадим государству.
Харун улыбнулся.
— Кажется, я понял. Нужно, чтобы овцы были целы и волки сыты. Не так ли?
— Да, — Жамилят кивнула. — Чтобы мясо не сгорело и шампур остался цел.
— Трудная задачка.
— Нелегкая. Поэтому и поедем вместе.
Харун улыбнулся и кивнул:
— Куда иголка, туда и нитка.
Вечером получила она телеграмму. Из Москвы. Две скупые строчки. «Институт поступили получили общежитие подробности письмом твой Ахмат». Всего две строчки, а сколько радости!..
Старая Хауа приложила телеграмму к зеркалу на тумбочке, чтобы все, кто заходит в дом, видели, читали и радовались — вот какой у Жамилят сын, а у нее — внук.
И снова долго не могла уснуть Жамилят: вдруг так остро захотелось увидеть сына, хоть на минуточку увидеть его и прижать к себе. «Какой же ты у меня молодец, Ахмат!» — счастливо улыбалась она. Когда же она теперь увидит его? Не скоро. Только зимой. А возможно, и поздней осенью, если удастся вырваться в столицу, в управлении сельского хозяйства ей обещали путевку на ВСХВ, не упустить бы такого случая.
А на следующее утро — в путь, в Сухую Балку.
Поля уже не такие зеленые, как прежде, а с нежной желтизной. Скотоводы уже начали свозить сено со склонов Большой Поляны ближе к фермам. Совсем скоро настанет пора убирать картофель и кукурузу.
Будто угадав ее мысли, Харун заметил:
— А кукуруза в этом году хорошая. Никак не скажешь, что пересеивали в начале июля.
— Ибрахим недавно говорил: по сто пятьдесят центнеров с га уберем, не меньше. И на силос хватит, и на зерно.
Когда повернули вверх по Сухой Балке, послышался серебристый голосок горной речки, пахнуло сеном — по склонам балки, у самой опушки леса, полным-полно копен. Сердце радуется, когда смотришь на них.
А вот уже издали видны отары овец, как хлопья пены, растеклись по крутым склонам.
Но до них еще далеко.
Харун изредка поглядывал на Жамилят. Лицо в обветринах, в уголках глаз залучились морщинки. Когда приехала в Большую Поляну, выглядела куда лучше, ухоженной, что ли. Скоро год, как она тут, и этот год дался ей нелегко. Да и не только ей... Она как бы по-новому заставила взглянуть людей на свою жизнь. А сначала не многие верили, что она, женщина, способна все перевернуть в колхозе вверх дном. Амин, секретарь райкома, — не верил, Али тоже не верил, да и он, Харун, если откровенно признаться, сперва сомневался... А теперь многому научился у своей старой подружки Жамилят — спокойствию, хладнокровию в сложных ситуациях, уравновешенности, уверенности в своих силах. Такая любого районного руководителя за пояс заткнет. Натура у нее прямая, без обиняков называет вещи своими именами. Конечно, такой прямотой у многих расположения не сыщешь... У Амина, например. Но колхозники теперь за нее горой стоят. В этом-то ее и сила.
Скрипнули тормоза.
Харун первым вышел из машины. Он не раз бывал в этом месте. Под навесом, открытым со всех сторон, работали стригали. Но гула моторчика сегодня не слышно, стригали работали вручную. Пот с них градом, никаких разговоров. Только слышен металлический звон овечьих ножниц: «Чах-чах! чах-чах!»
— Пусть спорится ваша работа! — поприветствовала Жамилят стригалей, войдя под навес.
Раздались возгласы:
— Спасибо!
— С приездом!
— Добро пожаловать!
Те, кто закончил работу, дожидаясь, когда приведут очередную овцу, встали и окружили приехавших. Вперед протиснулся Керим:
— Рад видеть тебя у нас, Жамилят.
Харун сурово сдвинул брови:
— Керим, почему агрегат не работает? — спросил он с упреком.
— Мотор испортился, поэтому не работает.