— Подумайте, Жамилят.
— Посудите сами, в колхозе я работаю неполный год. Только, собственно, начала входить в курс дела, и колхозники только-только начинают привыкать ко мне. Если я уйду отсюда, да, да, если уйду, дела в колхозе снова могут расстроиться...
— Это так. И я бы не возражал против этих доводов. Но решаю не один я.
— Но вы, я думаю, меня поддержите. Я очень прошу.
— Ну, а кто, по-вашему, подходит на эту должность?
— По-моему, председатель райисполкома, товарищ Тебердиев.
— Пожалуй, верно. — Бекболатов на несколько секунд задумался. — Да, пожалуй. — Он встал. — Ну, а теперь пора мне. Прощаемся ненадолго. В среду совещание областного партийного актива. И вы, и ваш парторг должны быть на совещании. По-моему, вам надо выступить. Ведь вам есть о чем рассказать, Жамилят.
Она проводила его до машины.
Дверь отворила Нажабат, щеки ее были розовыми ото сна, — кинулась на шею матери:
— Мама! Мамочка!
От дочери веяло постельным теплом и знакомым запахом дома.
— Я разбудила тебя, доченька?
— Я только-только проснулась и сразу подумала: вечером позвоню маме, вдруг слышу звонок, меня как-то сразу, сама не знаю почему, осенило: мама приехала! Дверь отворила — и правда, ты стоишь!
Нажабат помогла матери снять пальто, повесила на вешалку. И с тревогой спросила:
— От Ахмата по-прежнему ничего?
— На прошлой неделе наконец получила письмо. Большое. Негодник, заставил волноваться тебя и меня. Пишет, все у него в полном порядке.
Как все знакомо в квартире! Но в то же время почувствовала, что отвыкла от былого домашнего уюта. Казалось бы, каждая вещица тут знакома, привычна, но в то же время — как она сама далека от прошлой своей жизни!
Нажабат убежала на кухню готовить завтрак.
Жамилят присела на краешек дивана. От долгой дороги поламывало поясницу. Взглянула на часы: без пятнадцати восемь. А совещание должно начаться в одиннадцать. Впереди еще есть время немного побыть дома. Можно было бы успеть навестить Ибрахима, но она еще по дороге в город договорилась с Харуном, что тот навестит его утром, а она вечером.
— Мам, ты чего сидишь, как гостья?
— Да, да, — спохватилась Жамилят. — Принеси, пожалуйста, мой халат.
Завтракали на кухне. Нажабат без умолку говорила о своих студенческих заботах, об Ахмате, без которого стало ей одиноко, по вечерам не с кем перемолвиться словом, — о своей волейбольной команде — скоро соревнования на первенство республики, и на этот раз они займут первое место, как дважды два!
Дочь решила не ходить на первые лекции.
— Ведь ты так редко приезжаешь! А я так соскучилась! — сказала она.
Долго сидели на кухне и говорили, говорили...
Из дому вышли вместе, попрощались на перекрестке до вечера.
День выдался редкостный: безветренный, на небе ни облачка — так много солнца.
Она шла знакомой дорогой по проспекту Ленина. Как много знакомых лиц. Налево, направо:
— Салам!
— Привет!
Если сейчас пойти по этой улочке с развесистыми платанами, выйдешь к чугунным решетчатым воротам больницы, в которой лежит Ибрахим. Должно быть, ему там очень одиноко. Вспомнила про кошелку, которую прихватила с собой из Большой Поляны, в ней лежит передача для Ибрахима: сотовый мед, свежее масло, сыр, фрукты. Вечером она все это отнесет ему.
А вот и обком. Возле него ряды машин — приехали на совещание из районов секретари райкомов, председатели колхозов. Вон и Аскер. Увидел ее. Издали помахал рукой. Вечером он увезет домой Харуна, а она здесь останется дня на два-три.
В вестибюле не протолкнешься — так много народу.
Ее избрали в президиум. С коротким вступительным словом выступил Бекболатов, потом взял слово пожилой председатель колхоза, которого Жамилят не знала. Он говорил о большом саде, который они заложили еще в прошлом году, о выгодах садоводства в их районе. И Жамилят вдруг вспомнилось, как в августе она с Ибрахимом выбирала участок для закладки сада. Ибрахим советовал посадить сад близ аула, на кюнлюме. А бригадир садово-огородной бригады Шимауха был настроен против сада вообще.
— У нас сады плохо плодоносят, — говорил он, недовольно размахивая руками. — У нас и так земли мало, а тут еще сад надумали разводить! Не вырастет никакого сада!..
— Конечно, плохо плодоносят, — горячился Ибрахим. — А ты вспомни своего соседа Бийберта. Приусадебный участок у него маленький, а в прошлом году по осени две грузовые машины с яблоками и грушами в Пятигорск вывез на базар.
— Это другое дело, он хороший садовод.
— А ты, Шимауха, выходит, плохой? Ну, а раз ты плохой — придется решать вопрос на правлении о твоей должности. Кого бы ты посоветовал вместо себя? Может быть, своего соседа Бийберта?