На кухню забежал Ванечка:
- Мама, папа! Там Кеша не разговаривает и не чирикает. А в клетке только перья. - Глаза мальчика показались Роме огромными и чистыми, как два озера, наполненных слезами. Лена глянула на Рому, и вышла из кухни. Тот поспешил за ней, и на пороге спальни его застал приглушенный крик. Рома машинально потянул руку выключателю, Лена вскрикнула «Нет!», но свет уже вспыхнул.
- Мам, ну я хочу посмотреть… что там с Кешей, мама? Он заболел? Папа?..
Лена вывела малыша из комнаты, а Рома так и стоял, не в силах отвести взгляда от прутиков, на которых успела подсохнуть кровь.
На мгновение ему показалось, что он спит. Сейчас надо уже просыпаться, потому что придет Лена и Ваня, а он до сих пор не убрал квартиру, не разобрал вещи на балконе. Может, в том числе и потому, что в комнате пахло… не кровью, а будто бы кальмарами.
Да, Рома недолюбливал попугая, но чтобы такое… Нет, этого он не делал!
Рома вышел из спальни в прихожую. И там Лена уже обувала Ванечку, который держался ладошкой за стенку и канючил:
- Я не хочу никуда идти… я хочу с папой, с папой хочу! Я устал, мама!
Лена не обращала на его слова никакого внимания и, закусив губу, запихивала неподатливые ножки в ботиночки. Переноска с Тишкой стояла тут же, возле «калошницы».
- Лен, может он открыл клетку и… Я не трогал его, клянусь!
- Угу. Или не хотел. Так же, как тогда - меня, Ваню.
- Лен, ну что ты все передергиваешь… - он провел ладонью по волосам. Опять этот тон юристки. - Куда вы, на ночь глядя?
- У подруги переночуем. Я уже договорилась с Машкой, - не глядя на Рому, бросила Лена.
- Что? - нахмурился Рома. - Ты думаешь… Блин, Лен, я не трогал его! Я спать лег, а потом ты пришла. Блин, может, его Тишка задрал?
- Ты хоть сам себе веришь? - не глядя на него, сказала Лена, а Тишка возмущенно мяукнул в переноске.
Ей удалось, наконец, обуть Ванечку, а тот вихлялся и тянул одну ручку к папе. Рома улыбнулся ему, и только сейчас увидел, что именно протягивает ему сын. Рисунок на потертых зеленых обоях, позади «калошницы», растекся, пол под ногами стал мягким, как расплавленный воск.
- Откуда он у тебя?!
- Ром, не кричи на него!
Рома моргнул, а Ванечка прижал тамагочи к груди.
- Откуда у него эта хрень? - дрожащим голосом сказал Рома. - Лен? Ты… ты купила ему… это?!
Коробка с пожитками сестренки, вместе с этим треклятыми тамагочиком отправилась на дно полупустого мусорного бака. Значит, это другая игрушка, но… точно такая же на вид.
- Что? - Лена нахмурилась, и шагнула вперед, отводя Ванечку за себя. Рома только сейчас заметил у нее под глазами темные круги. Заметил, что волосы тусклые, и откуда-то вдруг появились носогубные морщины. Рома почувствовал раздражение, оттого что жена прикрывает собой Ванечку - как будто он может причинить вред своему любимому сыну. Тот случай не считается. Он работал над картиной три месяца, и…
- Откуда. У него. Тамагочи.
- Он лежал здесь, когда мы вошли, - ответила Лена. - На «калошнице». Ром, пожалуйста, прекрати. Ты ведь пугаешь его. Мы с тобой уже сто раз говорили о твоем поведении, и мне кажется, что тебе на самом деле надо обратиться…
- К наркологу, да? Или к психиатру? Ваня, давай его сюда.
- Нет, папочка, ну можно я им поиграю? Ты же мне его хотел подарить?
- Отдавай.
- Ванюш… Отдай папе игрушку.
- Но я хочу-у-у… - заплакал Ванечка, а Рома рванулся к сыну, и стал отлеплять цепкие пальчики от тамагочика, весь дрожа и от омерзения, и от злости, и от обиды за несправедливые обвинения. Лена вскрикнула, оттолкнула мужа, Ваня зарыдал, а Рома стоял, заполучив игрушку, грудь его вздымалась и опадала.
- Думаешь… думаешь я идиот совсем?
Лена казалось, целую вечность смотрела на него. И если сегодня утром он еще думал о том, что все можно повернуть вспять, изменить, то сейчас он напрямую прочел мысли в ее голове: «Все кончено».
- Ничего я не думаю. Мы пойдем, а тебе надо отдохнуть.
Она вытолкнула плачущего Ванечку на лестничную клетку, а Рома выглянул за порог и заорал:
- Я НЕ ТРОГАЛ КЕШУ! НЕ ТРОГАЛ! Я НЕ ТРОГАЛ ЕГО!
Он постоял, слушая, как гудит сердце, слушая отдаляющийся стук каблуков и голос сына, а потом с силой шваркнул дверью об косяк.
Черта с два он лежал тут! Черта с два!
Тамагочи запищал, и этот пронзительный звук шурупом ввинчивался в мозг. Рома тыкал кнопки, мельком отмечая, что на тамагочи нет царапин, и смотрится он как новенький. Звук не стихал, на экранчике ползала эта клякса с мелкими щупальцами, уже успевшая подрасти, пиктограммка в углу сообщала, что тварь голодна. Рома тыкал все кнопки одновременно, а писк продолжался, тогда Рома стал искать кнопку сброса на корпусе, но ее нигде не было.