Густав говорил уверенно и спокойно, так как хорошо знал нравы мусульман и умел приобретать их уважение и доверие. При имени Саладина всадники соскочили с коней, простерлись ниц в знак почтения и преданности тому, кого они называли «десницей пророка», быстро проверили все бумаги и предложили подождать ответа; они посоветовались между собою, затем тот, кто говорил с ними, вернулся и заявил:
— Сегодня на рассвете наш великий повелитель, царь царей, отбыл на несколько дней в Дамаск, дабы найти там отдохновение от ратных подвигов.
— Как отбыл? Не может того быть! — не удержавшись, воскликнул Гагели тоже по-арабски, чем вызвал большое удивление Густава. — Вчера он участвовал в сражении, я видел его! Ты, наверное, ошибся или не хочешь пропускать нас?!
Лицо всадника сделалось печальным. Он на минуту задумался, как бы колеблясь: открыть им истину или нет, но, видимо, охваченный страхом, не посмел ничего сказать.
— Клянусь аллахом, я не лгу! Ангелы защитили жизнь его! Воздадим хвалу пророку! — загадочно и коротко проговорил он.
Эти странные слова еще больше смутили Гагели, он сразу потерял надежду на быстрое освобождение Сослана.
— Да разрешит тебе твоя мудрость, служитель пророка, поведать мне следующее, — обратился к нему Гагели. — Вчера в сражении мы потеряли одного воина, который попал к вам в плен. Его печальная участь терзает мою душу! Я, как верный слуга, хотел бы знать — последовал ли он за вашим великим султаном или же остался здесь дожидаться его возвращения?
Вопрос Гагели вызвал изумление у сарацин и, спустя некоторое время, один из них ответил:
— Много пленных было захвачено вчера нашим великим повелителем. Царь царей не издал еще распоряжения, что делать с ними, так как внезапно отбыл в Дамаск. Иные из них нашли себе достойную смерть на кострах, зажженных в честь одержанной нами победы.
Гагели пришел в отчаяние, услышав такой ответ, но отчаяние и заставило его принять решение, от которого он не отступил бы, если бы ему даже угрожали смертью.
— Едем в Дамаск! — воскликнул он, обращаясь к своим спутникам. — Я должен во что бы то ни стало получить свидание с Саладином и добиться освобождения моего господина.
— Твой господин, наверное, сожжен на костре и давно обратился в пепел, — не без удовольствия пробурчал Рауль, завидовавший славе Сослана. — Король не поручал нам ехать в Дамаск, и мы должны вернуться обратно.
Но Густав посмотрел на дело иначе и, подумав, сказал Раулю:
— Почему бы нам не поехать в Дамаск? — и, обратясь к Гагели, деловито прибавил: — Дамаск — город богатый, полный всяких развлечений. Мы бы охотно согласились побывать в нем и, подобно великому султану, отдохнуть там от ратных подвигов. Но король Филипп, столь щедрый к твоему господину, не дал нам золота на такую приятную прогулку. Потому мы не можем следовать за тобою. Поезжай один, пускай сарацины проводят тебя, а мы с письмом и грамотами вернемся обратно к королю Филиппу.
Находясь в возбуждении и безмерной тревоге за Сослана, Гагели не обратил внимания ни на испытующий взгляд Густава, ни на слова его, таившие в себе вместе с насмешкой очень коварное предложение.
Боясь, что они уедут и увезут с собою письмо к Саладину, которое пока являлось для него единственной надеждой к спасению Сослана, он необдуманно заявил:
— В золоте у нас нет недостатка, благородные рыцари! Если вы согласны следовать за мною в Дамаск, то вы будете хорошо награждены за ваше усердие. Эти воины, — сказал он, указывая на сарацин, — также получат щедрую награду, если согласятся сопровождать нас до Дамаска. Помогите мне спасти моего господина!
На лице Густава появилась довольная улыбка, обозначающая, что он не ошибся в своих тайных предположениях. Он снисходительно выразил согласие поехать в Дамаск и оказать услугу по выкупу пленного рыцаря.
— Смотри, не вводи в заблуждение благородных рыцарей, — предостерегающе сказал он. — Иначе понесешь наказание за обман и повредишь своему господину.
Гагели подтвердил свое обещание, но в волнении не заметил, как Рауль и Густав обменялись между собой многозначительными взглядами, сопровождая их какими-то непонятными знаками. Вслед за этим Густав сделался любезным и общительным и твердо заявил, что берет на себя устройство всего дела. Он, не медля ни минуты, договорился с начальником отряда и сделал это так умело, проявил такую распорядительность, что тот не оказал ни малейшего сопротивления и выразил согласие исполнить его требование. Они вместе поскакали в Дамаск, надеясь прибыть туда вслед за султаном. Густав успокоил Гагели заверением, что немедленно после приезда он устроит свидание с Саладином и добьется освобождения его господина.