— Надеюсь оправдать доверие Вашего величества и защитить честь Вашего имени!
— Прошу тебя не отлучаться из Акры вплоть до окончания турнира, — продолжал Филипп. — Назначаю тебя предводителем наших доблестных витязей. Ты можешь требовать все, что тебе нужно. Если ты имеешь нужду в доспехах и вооружении, то наши оруженосцы в твоем распоряжении. Помни, что ты выступаешь от нашего имени.
Они подъехали к Акре. Сослан был осыпан всеми знаками внимания со стороны Филиппа, который тотчас же приказал отвести ему богатое помещение в Акре и окружить удобствами, приличествующими его званию.
Через несколько дней после того явился Невиль и известил его, что король просит немедленно пожаловать к нему.
Сослан отправился к нему в некоторой тревоге, усилившейся еще более от сообщений Невиля. Он передал, что в войсках крестоносцев царит сильное возбуждение, что Совет владетельных князей экстренно собирается сегодня ночью, большинство из них восстало против Ричарда и готово вступить с ним в кровавое столкновение.
Сослан сейчас же подумал о том, что Саладин может воспользоваться раздорами между королями, нарушить перемирие и вновь напасть на Акру.
— Несмотря на все старания нашего короля Филиппа примирить противников между собою, — закончил Невиль, — он пока не достиг никаких результатов.
Вскоре они прибыли к великолепному зданию, где развевалось французское знамя. Царила глубокая тишина, никого из стражи не было видно.
Испытывая сильное волнение, Сослан тем не менее твердо и храбро следовал за Невилем, повторяя про себя любимые слова Мелхиседека: «Пускаясь в неизвестный путь, жди всего плохого, дабы беда не настигла тебя внезапно».
Невиль, ни о чем не предупреждая своего спутника, провел его через полутемный вестибюль в небольшую комнату, увешанную оружием и заставленную китайскими вазами, и коротко промолвил:
— Ты просил короля о свидании с рыцарями. Твоя просьба исполнена! — И исчез, видимо, избегая присутствовать при подобной щекотливой встрече.
Сослан вначале не рассмотрел в полумраке сидевших у огня Рауля и Густава и узнал их только, подойдя ближе.
— Наконец-то, я встретил вас! — радостно воскликнул он. — Прошлый раз вы были недостаточно любезны, но я надеюсь, что теперь, исполняя повеление вашего государя, вы не уклонитесь от беседы со мной. Прошу вас, дайте мне подробные сведения о том, что случилось с моим другом Гагели.
Долго они не отвечали ему ни слова. Рауль хотел, чтобы Густав первым начал объяснение, так как, по его мнению, он был более хитер и искусен на выдумки и мог быстрее придумать какую-либо ложь об исчезновении Гагели. Густав же предпочитал молчать, надеясь, что Рауль, своей бесцеремонной болтливостью скорей вынудит Сослана проговориться и поможет ему выяснить главное, что его интересовало: кто был этот необыкновенный витязь, знает ли он о похищении ларца с драгоценностями? Хочет ли он обвинить их перед королем или ничего не знает и только беспокоится о судьбе своего друга? Густав, кроме того, думал, что ему легче всего будет опровергать Сослана, пользуясь его же собственными словами и теми неосторожными признаниями, какие он мог сделать в запальчивости, не подозревая хитрости Густава. Он про себя негодовал на Филиппа, который в силу неизвестно каких соображений поставил их в унизительное положение перед чужеземным рыцарем. Втайне Густав решил обязательно перебежать к Ричарду, который ничего не знал о их похождениях в Дамаске и осыпал бы милостями за измену Филиппу.
— Что Вам от нас нужно? — мрачно спросил Рауль, не выдержав молчания. — Почему Вы добивались через короля свидания с нами?
— Клянусь святым Георгием! — дружелюбно промолвил Сослан. — Я не имею против вас никаких дурных намерений и искал свидания с вами, дабы выяснить, какая участь постигла моего друга. Почему он не вернулся вместе с вами обратно в Акру?
— Мы потеряли его в Дамаске, вернее, он сам покинул нас со своим слугой, — сухо ответил Рауль. — Кроме того, разве мы обязаны были сторожить Вашего друга? Он обманул нас, прикинувшись простачком, так что мы не знали, с кем имеем дело.