Одно не было понятно Сослану: откуда Густав мог узнать про царицу Тамару? Он не мог представить также, каким образом Гагели мог довериться им, когда осторожность и предусмотрительность не покидали его в самых опасных обстоятельствах, и когда при нем находился Мелхиседек, один из опытнейших и мудрейших советчиков?!
Но быстро в сознании блеснула яркая мысль, сразу осветившая ему непонятное поведение франков. Они не могли не знать, находясь вместе с Гагели, что он вез Саладину ларец с драгоценностями, а если знали, то, несомненно, прежде чем запродать его Лазарису, они позаботились освободить Гагели от такой дорогой ноши и, украв драгоценности, скрылись из Дамаска. Тогда становилось понятным их молчание перед Филиппом, нежелание видеться с Сосланом, замешательство Рауля при упоминании о Гагели.
Придя к такому выводу, Сослан решил изловить рыцарей после турнира и силой заставить их отправиться вместе с ним в Тир, к Конраду Монферратскому. «Они продали Гагели, — заключил Сослан, — и они же должны вырвать его из неволи».
Не успел Сослан подъехать к своему дому, как мимо него стремглав, точно опасаясь погони, промчались два всадника. Сослан долго смотрел им вслед, охваченный раздумьем, он смутно догадывался, что то были Густав и Рауль, спешно покидавшие Акру, чтобы навсегда избавиться от преследования.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА I
Мелхиседек, испытанный в несчастьях и бедствиях слуга, не мог остаться равнодушным к уходу Гагели с Раулем Тулузским. Он был ему ненавистен, как и Густав, не только по своему гордому виду и надменному обхождению, но и по тому чудовищному поступку, какой они совершили с ними, отняв драгоценности. В глазах Мелхиседека они были хуже разбойников, так как те грабили открыто, а эти действовали скрыто, прикрываясь благородными побуждениями. Втайне он был уверен, что они никогда не вернут похищенные ими сокровища и ничего не сделают для царевича. Мелхиседек не отговаривал Гагели ехать к султану вместе с Раулем, так как от этого было в зависимости освобождение из плена царевича, хотя не ожидал больше ничего хорошего от франков и твердо решил неуклонно следить за всеми их действиями. Поэтому, когда Рауль с Гагели уехали, он переоделся арабом, захватил с собою оружие и деньги и направился вслед за ними. Он не отставал от них всю дорогу, подробно изучая местность, где они ехали, и тщательно приметил дом, где они остановились. Он видел, как кто-то проскользнул во тьме, вскарабкался на карниз и исчез в окне. Это обстоятельство еще более усилило подозрение у Мелхиседека. Он видел, что здесь готовится какое-то покушение на Гагели, и с жадностью следил за всем, что происходило перед его глазами. Хотя он опасался обнаружить свое присутствие и не отходил от стены, тем не менее от его взора не укрылась ни одна тень, мелькнувшая возле дома, ни один звук, доносившийся к нему сверху из окна, не миновал его уха. Неотрывно наблюдал он за всеми приходившими и уходившими, боясь потерять Гагели из вида. До его слуха вскоре долетела глухая брань греков, затем послышались яростные крики, и он ясно различил голос Гагели, который по-арабски громко крикнул: