— Ты порадовал меня добрыми вестями, — сказала Тамара, выслушав его доклад. — Вижу, что ты приложил много сил к водворению порядка и мира в государстве.
Наступило продолжительное молчание. Пасмурный вид Чиабера, однако, совсем не соответствовал его приятному донесению и обнаруживал, что он отнюдь не радовался достигнутым успехам в управлении страной. Было видно, что у него на сердце лежала какая-то тяжелая забота, он хотел поведать о ней царице, но не решался.
— Говори, что тебя удручает? — спросила Тамара, заметив резкую перемену в настроении Чиабера. — Говори правду! Что-нибудь случилось в столице?
Милостивые слова царицы расположили его к откровенности, и он решил сказать ей прямо о том, что его тяготило.
— Разрешите просить Ваше величество прекратить соблазн в стране и принять меры против недостойного поведения царя, — вдруг произнес Чиабер.
Тамара с удивлением посмотрела на Чиабера, как бы не понимая, чем вызвано было его резкое замечание.
— До сей поры его деяния шли нам на пользу, — тихо, но твердо ответила царица. — Наши враги удалены из столицы, приверженцы Абуласана не имеют прежней силы, противники царевича Сослана приведены к послушанию. Испытав все превратности судьбы, они с нетерпением ждут его возвращения. Скажи мне, чем ты недоволен и что изменилось для вас в худшую сторону?
— Душой царя овладел сатана, — уклончиво ответил Чиабер. — К великому прискорбию, он творит беззаконие, о коем непристойно говорить Вашему величеству.
Тамара долгим, испытующим взглядом посмотрела на Чиабера, стараясь понять, какой истинный смысл скрывался за его туманными словами. Были ли они отражением его собственных мыслей и наблюдений или он являлся проводником чьих-то посторонних влияний и преследовал в отношении царя недобрые цели, о коих не желал преждевременно осведомлять царицу.
— Скажи мне, известно ли патриарху о том, что ты поведал мне? — строго спросила царица, не доверяя Чиаберу. — Был ли он у царя и принял ли меры для его исправления?
— Наш святой отец, ратовавший за избрание русского князя царем Иверии, по гордости никогда не сознается в своей ошибке. Он предпочтет карать тех, кого нужно миловать, и миловать того, кто нуждается в наказании, — произнес Чиабер, и в его голосе звучала не только укоризна и осуждение патриарха, но нечто большее, что заставило царицу еще внимательнее отнестись к словам своего министра. Она прекратила беседу как бы для того, чтобы иметь время подумать о всем слышанном, и отпустила Чиабера, не выразив ему ни сочувствия, ни порицания, ошеломленная его сообщением. Однако ей не пришлось долго оставаться в одиночестве, так как явилась чем-то взволнованная и сильно возбужденная Русудан. Она припала к груди Тамары и залилась горькими слезами.
— О, горе мне! — жалобно причитала она. — Солнце повелителей, утренний блеск царей, именитейшая государыня! Как посмел он оскорбить твою честь, бросить темное пятно на твое светлое царствование! Никогда не было слышно в нашем отечестве ничего подобного! Никогда еще не было такого позора в нашей стране, никогда так не попиралось уважение к царскому званию, как сейчас.
Так жаловалась и плакала Русудан, не находя даже подходящих слов, чтобы выставить Юрия в самом мрачном свете перед царицей. Но Тамара, помня, как еще недавно Русудан с горячностью отстаивала Юрия и ратовала за их примирение, без особого внимания отнеслась к жалобным восклицаниям тетки и решительно прервала ее.
— Я хочу знать правду и не страшусь ничего. Что случилось, что повергло всех вас в ужас и вызвало столь сильное возмущение против русского князя?
— Он, нечестивец, пошел по стопам развратных жителей Содома, совершая неслыханное беззаконие. Не подобает тебе, обладательнице могущественного государства, быть в супружестве с человеком, на ком исполнилось древнее изречение: «Излечивали Вавилон, но не излечился». Изгони сего нечестивца из своего царства, расторгни узы, коих ни один человек вынести не может! Простри над ним карающую длань и смети его с лица земли!
Никогда Русудан не клеймила Юрия подобными жестокими словами и с такой решительностью не требовала его изгнания, как сейчас. Зная хорошо характер тетки, ее рассудительность, Тамара поняла, что Русудан была возбуждена и озабочена не столь пороками Юрия, сколько иными, более важными соображениями, побудившими ее требовать немедленного изгнания Юрия из Иверии.