После его заявления сановники — духовные и светские военачальники, полководцы изъявили в кликах свою преданность Тамаре. Они потрясали мечами, клялись Сионом, что изрубят каждого, кто посмеет посягнуть на честь их державной повелительницы, всячески выражали свою радость по поводу того, что Юрий свергнут с престола, и царица отныне свободна выбирать себе мужа по сердцу и дать нового царя Иверии. При общем одобрении Микель отслужил благодарственный молебен и распустил собор со словами:
— Я исполнил свой долг, да свершится воля бога!
Хотя все присутствующие клялись в верности царице и призывали гром проклятий на голову Юрия, многие из них возвращались домой совсем с иным настроением.
С того дня в столице началось еще более сильное брожение, и все безнадежно запуталось. Общество раскололось на несколько течений, разделилось во мнениях, настроениях и суждениях. Начались ссоры, разногласия, раздоры между сословиями, распространялись всякие небылицы, зловредные измышления, и никто не мог отличить истину от лжи, и никто не знал, на чьей стороне правда. Старые княжеские роды, удержавшиеся в столице после разгрома Юрием, и те, что успели вернуться, занимались теперь заговорами и интригами. Но после свержения русского князя они окончательно примкнули к царице, надеясь заслужить ее милость и расположение и вернуть утраченные привилегии. Против них восстали служилые сословия, которые были крепко связаны с Юрием и ратовали за его примирение с царицей. Большинство простого населения было на стороне царицы, но войска и многие из военачальников, участвовавшие в походе с Юрием, втайне поддерживали его, хотя открыто боялись выражать ему свое сочувствие.
В то время, как страсти разгорались, власть расшатывалась, противники старались досадить друг другу, не брезгая никакими средствами, Юрий и Тамара уединились в своих дворцах. Царица отменила все празднества и развлечения, никого не принимала к себе, показывая этим, насколько она встревожена и огорчена происходившими в стране событиями и раздорами между своими подданными. Юрий после собора впал в глубокую меланхолию, ночи проводил без сна и находил утешение только в беседах с Романом. Роман, погруженный в чтение священных книг, старался отвлечь князя от «земной скорби», как он называл его любовь к царице, и перевести к более возвышенным мыслям о бренности всего земного, о духовных утехах и отречении от земных привязанностей.
— Премногие из великих князей воссияли добродетелью и почитаются как святые, — назидательно говорил он, — сколько из них приняли иноческий чин и пред престолом господним молятся за свою родину! Твой отец сподобился мученического венца; Борис и Глеб были раньше умучены и прославились чудесами, Василька ослепили. А благоверная княгиня, Ольга, а святой Владимир! Сколько их просияло — ведомо только богу! А ты пленился земной сладостью и не хочешь последовать примеру своих родичей. Отрекись от мира, уйди в монастырь и обретешь покой душе!
Юрий молча внимал словам Романа, не прекословя ему и думая, что старый дружинник был прав, и для него не было сейчас иного пристанища в жизни, кроме тихой монастырской обители. От природы Юрий был великим жизнелюбцем и, хотя жизнь его изобиловала большими скорбями и испытаниями и мало подарила ему радостей, даже в минуту отчаяния он мысленно не искал спасения в монашеском клобуке и не стремился к отречению от мира. Но теперь он начал задумываться над своей жизнью, так как был одинок и ничто не привязывало к жизни, кроме царицы. Его тоскующая душа невольно переносилась к прошлому, где перед ним вставали знакомые образы русских князей, прославивших свои жизни мученичеством и бранными подвигами.
Так протекли самые горькие первые дни после собора, и Юрий с облегчением стал думать, что царица примирилась с его пребыванием в Иверии и он может остаться здесь на некоторое время. Но однажды вечером Роман вошел в покои Юрия и тихо сообщил ему:
— Дворец окружен войсками. Все выходы заперты. Видно, князья поймали нас и не хотят выпустить. Напрасно мы упустили время и не спаслись бегством.
Юрий вспылил, схватил меч и направился к двери. Его не страшили никакие опасности, он рвался к схватке с врагами и хотел найти, наконец, достойное применение своим силам. Но вошел слуга и доложил:
— Амир-спасалар Мхаргрдзели и мандатурт-ухуцес Чиабер прибыли во дворец и просят свидания.
— Зови! — коротко приказал Юрий и в бессилии опустился в кресло.