Роман, привыкший к Константинополю и с нескрываемым восхищением вспоминавший про греческие монастыри и храмы, особенно про храм св. Софии, уговаривал его отплыть к грекам, где византийские императоры обращались с ними ласково и предлагали Юрию занять Придунайскую область. Но Юрий отказался последовать его совету.
— Андроник убит, — сказал он, — убийца его воссел на троне и нам не следует обращаться к нему ни за советом, ни за помощью. Если не примут нас в Иверии, пределы которой велики, то поселимся около Трапезунда.
Юрий отправился на охоту, обдумывая по пути — уехать ли ему тайно от кипчакского хана или, напротив, с его помощью проникнуть ко двору иверской царицы и испросить у нее разрешения поселиться в Иверии. Но он не успел далеко отъехать от дома, как его нагнал Роман, который редко сопровождал князя на охоту, увлекаясь чтением и перепиской книг, и тревожно сообщил ему:
— Поспеши, князь, домой! Прибыли послы из Иверии, по всему видно, люди именитые, иверские воеводы, и сказали, что прибыли к нам по важному и секретному делу.
— Не ошибаешься ли ты, Роман? — усомнился Юрий, — зачем иверские воеводы поедут ко мне? Наверное, купцы направляются в Северную Русь и заехали к нам узнать, как идет там торговля?
Однако он не стал больше задерживаться и вместе с Романом быстро вернулся обратно. Подъезжая к дому, он заметил необычное оживление. Превосходные кони с серебряными коваными седлами, мулы с поклажей, иноземцы в богатых разноцветных одеяниях, слуги-невольники заполняли небольшой двор, где всегда было пусто и безлюдно, и оживленно разговаривали между собою. Юрий, привыкший за время своих странствований ко всякого рода приключениям, испытывал некоторую тревогу при виде необычных гостей. Он быстро соскочил с коня, передал его конюшему и пошел навстречу приезжим.
— Мы из Иверии, подданные царицы Тамары, — начал самый важный и представительный из них владетельный князь Варданидзе, — посланцы великого визиря Абуласана. Прими наши дары и милостиво выслушай наши слова.
Юрий учтиво пригласил их пройти в свои палаты, устроенные им по русскому образцу. Они были убраны просто и скромно, без всяких прикрас и нарядности: только на стенах висело несколько украшений из финифти и оружие, состоявшее из мечей, копий и кольчуг со щитами и шлемами. Кроме скамей и стола, мебели в комнате почти не было, и гости, видимо, привыкшие к более роскошному убранству дворцовых зданий в Иверии, переглядывались между собой, но ничем не выразили своего смущения. Юрий, не ожидавший от их посещения ничего приятного, через переводчика осведомился о цели их прибытия.
Джакели, один из царских военачальников, род которого участвовал во всех заговорах и восстаниях, направленных против династии Багратидов, заметил сухость в обращении Юрия и постарался расположить его льстивыми словами.
— У нас в Иверии, князь, высоко чтут память Вашего отца, слава о деяниях которого распространилась по всему свету. Вам, наверно, известно, что Ваш род связан родственными узами с царями Иверии. Знаменитый ваш князь Изяслав Мстиславич был женат на иверской царевне, которая приходится теткой нашей царице.
Упоминание о заслугах отца, о связи Мономаховичей с иверскими царями вызвало яркую краску на лице Юрия. Его настроение резко изменилось, холодность и подозрительность сменились приятным расположением духа, и он более приветливо и любезно отнесся к гостям, уже не боясь с их стороны какого-либо злого умысла и подвоха, он перестал стесняться, оставил переводчика и оживленно заговорил с приезжими на их родном языке, пригласив их остаться и принять участие в скромной трапезе.
Варданидзе и Джакели были обрадованы происшедшей переменой в князе и сделали знак приехавшему вместе с ними богатому купцу Занкану Зоробабелю, чтоб он распорядился принести дары, привезенные ими из Иверии. К удивлению Романа, вскоре их небольшие палаты заполнились ценными сосудами, шелковыми и шерстяными тканями и многими драгоценными изделиями. Кроме того, они подарили князю двух коней с коваными седлами и полным боевым снаряжением. Со своей стороны, Юрий одарил их мехами, соболями, черными куницами и многими другими подарками не столько от радушия, сколько из гордости, чтоб иноземцы не потеряли уважения к его отцу и не относились к нему, как к простому изгнаннику.