Между тем Абуласан, издали завидев царевича Сослана, не без ехидства тихо проронил Микелю:
— Заранее все было сговорено, Ваше святейшество! Недаром и царица соблаговолила пожаловать на пир, как видно, не для русского князя, а для царевича.
— Мы не караем грешников, когда они вступают на путь покаяния, — снисходительно ответил Микель, — и пускай нас не укоряют впоследствии, что мы желали его гибели, ибо мы восставали не против него самого, а против проявленного им непослушания и непокорства. Мы твердо соблюдаем свое слово царице!
И, к удивлению всех, патриарх Микель вдруг с приятной улыбкой поднялся и сам двинулся навстречу Сослану. С благожелательным видом он дал ему свое благословение, приглашая принять участие в их пиршестве, отнюдь не проявляя при этом никаких признаков гнева и раздражительности.
Абуласан как хитрый царедворец громко и в изысканных выражениях обратился с приветствием к Сослану:
— Чтим Ваше появление, доблестный витязь, и просим принять участие в нашем пиршестве! Радуемся тому, что Вы отправляетесь в Палестину как посол нашей именитой царицы во исполнение дела высокого и святого! Надеясь на Вашу испытанную храбрость и мужество, мы твердо верим, что Вы склоните Саладина уступить нам древо креста и укрепите мир между Иверией и султаном Дамаска и Египта.
Это напыщенное приветствие, преднамеренно произнесенное во всеуслышание, открыло многим, что царевич, хотя, быть может, и не добровольно удалялся на долгое время из Иверии и тем самым опять превращался в изгнанника, становился безвредным для патриарха. Один его вид — строгий и печальный, но без гнева и уныния, показал всем, что он смотрел на свое путешествие в Палестину как на предприятие, опасное и в то же время неизбежное. Там он мог прославиться воинскими подвигами, но оттуда же он мог и не вернуться. Всем было понятно, что он мирился с изгнанием для сохранения спокойствия в стране и ограждения царицы от всяких нареканий. Он сел рядом с Гагели против Тамары и своего предполагаемого соперника, князя Юрия. Взгляд его — быстрый, как молния, исполненный гнева и презрения, устремился на князя, но Гагели тихо сказал ему:
— Все идет лучше, чем Вы думаете. Не гневайтесь и не давайте торжествовать Вашим врагам.
Микель заметил, как Сослан перехватил взгляд Юрия, устремленный на царицу, и сразу утратил душевное равновесие.
— Верно сказано мудрецами: «Не предпринимай ничего, пока не продумаешь тщательно все дело», — тревожно сказал Микель, наклонившись к Абуласану, — напрасно мы пустили царевича сюда. Смотри, не вышло бы столкновения между ними!
Замечание Микеля было справедливо, так как Сослан бросал грозные взгляды на своего соперника, и его волнение передалось Юрию. Оба они не могли больше спокойно сидеть на местах; Сослан нетерпеливо поднялся, за ним тотчас поднялся Юрий и пошел вслед за Сосланом. Он сделал то, чего никто от него не ожидал и чему впоследствии он и сам дивился, не понимая своего поступка. Юрий отважно направился к Сослану и попросил разрешения оказать ему несколько слов. Поступок Юрия, как и все его порывы, исходил больше от движений сердца, чем от измышлений ума, и заставил Сослана несколько поколебаться в своем мнении. Он согласился его выслушать. Гагели готов был устремиться вслед за ними, но остался неподвижным, встретив взгляд царицы, как бы повелевавший ему не вмешиваться в беседу царевича с князем.
— Я приехал сюда вовсе не для того, чтобы быть Вашим соперником, а защитником, о чем я сообщил царице и получил от нее повеление не выступать в Вашу защиту. Убейте меня, если я говорю неправду!
Прямота и, смелость Юрия убедили Сослана в том, что русский князь говорил правду и что с ним надо искать мира, а не ссоры.
— Единственная защита, в которой я нуждаюсь, — тихо ответил Сослан, — это защита от посягательств на руку и сердце царицы. Когда я возвращусь из Палестины, враги мои умолкнут, а я получу то, что принадлежит мне по праву. Пусть с Вами, князь, не случится никакого зла и Вы не будете изменником ни мне, ни царице!
— Выслушайте мой совет, — живо откликнулся Юрий, — никогда я не видел человека, кому бы царский венец соответствовал в такой мере, как Вам. Надобно искать мудрого выхода, чтобы помочь Вашему горю. Не лучше ли сделать так, чтобы Ваши враги не искали новых женихов для царицы и не замышляли против Вас ничего плохого? Надо притупить их злобу, чтобы они забыли про Вас. Надо оставить возле царицы человека верного, который отвел бы их внимание в сторону, дал бы Вам возможность совершить свое дело и вернуться обратно. Кругом расставлены сети, и Вам не обойтись без помощи друга.