Внимательно выслушав Юрия, царица поняла, что юн затеял серьезное дело, иначе бы не упоминал о Захария, который никогда попусту не беспокоил ее своими воинственными планами. Она решила вначале ознакомиться с их доводами и затем высказать свое суждение.
Хитроумная Русудан тотчас же разгадала тайные замыслы Юрия, его желание прославиться перед царицей и решила поддерживать его боевые стремления. Она строго посмотрела на Чиабера, как бы приглашая его присоединиться к ее мнению, и затем с важностью произнесла, обращаясь к Тамаре:
— Твой отец никогда не давал покоя врагам. При малейшей их попытке продвинуться к границам царства отправлялся в поход и, разогнав неверных, возвращался на родину с победой, обогащая казнохранилища несметными богатствами. Разве преданное тебе войско и наши витязи не стремятся повторить подвиги своих отцов?!
— О том же будет и моя речь, — скромно прибавил Чиабер, избегавший после изгнания Сослана опрометчивых высказываний и державшийся пока в тени, чтобы не навлечь на себя ни недоверия царицы, ни презрительного отношения царя. Он опасался его, как своенравного, упрямого человека, чьи поступки и решения он никогда не мог предвидеть. Хотя Юрий ничем пока не проявлял себя с худой стороны и не подвергал гонениям ненавистных ему сторонников Абуласана, тем не менее Чиабер ожидал от него всяких неприятностей. Он был уверен, что в недалеком будущем царь покажет свой истинный нрав и жестоко отомстит подданным за свое унижение перед царицей. Он с предубеждением и даже некоторым страхом взирал на неприветливого и хмурого царя, представлявшего полную противоположность любезной и милостивой со всеми царице. Но вместе с тем Чиабер не был доволен и царицей, которая одна могла успокоить Юрия и смягчить его нрав. По его мнению, внутренние разногласия между царицей и Юрием вели к большим государственным осложнениям. Они не только не вносили мира в управление страной, но порождали раскол в иверском обществе, разделяя его на сторонников царя и приверженцев царицы, всегда готовых ожесточенно враждовать между собою.
Тщательно следя за Юрием, Чиабер видел, что он рьяно стремился управлять государством, но, не встречая сочувствия со стороны царицы, был стеснен в своих действиях, еще сильней переживал отвергнутую любовь и затаивал в себе недобрые чувства. Поэтому Чиабер считал самым благоразумным отправить Юрия в поход, где он мог бы принести гораздо больше пользы, чем находясь в столице.
— Да будет разрешено напомнить Вашему величеству, что разные времена и сроки положены для процветания и отмирания царства, а также для войны и, мира, — вкрадчивым тоном продолжал Чиабер, пытливо наблюдая, какое действие произведут его слова на царя, — бывает время, когда плохой мир надо предпочесть хорошей ссоре, а бывает и другое время, когда необходимо нарушить мир и разжигать ссору. Хорошо сказано у древних: «То дело преуспевает, которое совершается во времени, положенном сроками».
Пространная речь Чиабера, обычно молчаливого и предусмотрительного, в защиту, как казалось Тамаре, предложения Юрия о походе внушала ей подозрение — не было ли тайного сговора между ним и Русудан в пользу Юрия? Но она не выразила своего недовольства, а деловито спросила:
— Амир-спасалар даст мне отчет, что делается на наших границах, надлежит ли двинуть войска или лучше сохранять мир с соседними народами?
Царица не удостоила Юрия ни взглядом, ни приветливым словом, так как предвидела, что он воспользуется благовидным предлогом явиться во дворец для свидания с нею.
Русудан взглядом одобрила Чиабера, но, озабоченная холодностью царицы, решила оказать на нее влияние, чтобы она более милостиво отпустила Юрия и не препятствовала его завоевательным стремлениям. Юрий, охваченный нетерпеливым желанием воинскими подвигами стяжать себе славу, решил немедленно добиться свидания с царицей.
— Сегодня же к вечеру мы будем с амир-спасаларом во дворце и назначим время нашего выступления, — твердо заявил он. — Не предпочтительней ли в боях закаляться духом и укреплять сердце мужеством, чем предаваться неге и беспечности? Они расслабляют человека и ввергают его в бездну скорби и отчаяния. Разреши мне искать успокоения в боях и покрыть славой твое царство, дабы все народы прославляли твое имя!