Крики воинов, раздавшиеся сзади, как угадал Гагели, также требовали прекращения поединка, поэтому он крикнул Сослану по-иверийски:
— Ради царицы прекратите брань! Иначе мы погибнем!
Это воззвание Гагели сразу достигло цели. Сослан приостановился, заметил бледность на лице рыцаря, то ли вызванную утомлением, то ли другими причинами, и опустил меч, промолвив тихо, но выразительно:
— Я готов биться хоть до утра и не вложу меч в ножны, пока не достигну победы! Но я охотно готов предложить тебе мир и первым прекратить поединок!
Рыцарь не поверил словам Сослана и махал мечом, призывая его продолжить бой, но Гагели решительно крикнул ему:
— Мы — твои гости! Не нарушай правил гостеприимства!
Снова веселая улыбка заиграла на губах рыцаря. Он бросил меч в сторону и с благородной откровенностью произнес:
— Признаюсь тебе, что с подобным противником я еще ни разу не бился, рад был испробовать твою силу! Что это за страна, в которой рождаются такие исполины?
— Иверия! — с гордостью ответил Сослан, невольно раскаявшись в своей вспышке.
Вокруг шатра уже стояло множество воинов, готовых кинуться на дерзкого чужеземца, посмевшего затеять драку в лагере, где строго соблюдались воинские правила. Если бы Сослан на минуту продолжил состязание, а Гагели опоздал со своим предупреждением, ему пришлось бы теперь жестоко расплачиваться за проявленное легкомыслие и безрассудство.
Дружески беседуя, они направились к шатру рыцаря. Палатка, в которую они вошли, была убрана коврами с большой изысканностью и вкусом; на полу и на скамейках лежали шкуры льва и леопарда, а в воздухе стоял густой и пряный запах благовоний, приготовляемых на Востоке. Войдя в шатер, рыцарь снял мантию и облачился в тунику из алого бархата, отороченную по краям золотою парчой. Его мужественное, открытое лицо казалось усталым и бледным; он возлег на ложе, сославшись на нездоровье, — приглашая возлечь и своих гостей, по восточному обычаю.
Когда они выпили вино и закусили дичью, между ними началась непринужденная беседа.
— Не было пока в моей жизни ни одного противника, — говорил Сослан, — которого я не повергал бы на землю после нескольких ударов, а ты не только устоял, но сражался с такой силой, что победить тебя — большая слава. У кого такая крепкая рука, тот в самом себе заключает целое воинство. Неужели у вас много подобных витязей?
Рыцарь весело засмеялся, показывая блестящие белые зубы из-под темных усов. Глаза его заискрились лукавой усмешкой, так как похвала Сослана, видимо, ему была очень приятна.
— Ты еще не испытал моей крепкой руки, — сказал он. — По нездоровью я дрался только наполовину. Но клянусь моей саблей, как только мы возьмем Акру, то мы с тобой встретимся на турнире. И кто бы ты ни был — князь, простой дворянин или полигрим — я вступаю с тобой в бой, так как твоя доблесть является для тебя лучшей славой. А теперь скажи мне, ты хотел бы драться под стенами Акры и под чьими знаменами?!
— По уставам греческой церкви, к какой принадлежу по вере, я не имею права сражаться вместе с крестоносцами, — ответил Сослан. Гагели наблюдал за выражением лица рыцаря, боясь, что ответ Сослана вызовет его раздражение и поведет к новому столкновению. — Но, несмотря на это, — продолжал Сослан, — я не хотел бы оставаться праздным и с удовольствием принял бы участие в битвах. Мы никого не знаем из здешних вождей, и потому я не могу тебе сказать — с кем бы мы хотели соединиться, чтобы драться с сарацинами?
Гагели, неослабно следивший за выражением лица рыцаря, к своему удивлению заметил, что он сделался вдруг задумчивым, веселость его сменилась озабоченностью.
— Я тебе дам одно поручение, — помолчав немного, промолвил рыцарь и долгим, проницательным взглядом посмотрел на Сослана, как бы взвешивая его силы. Скажи мне чистосердечно, хочешь ли ты быть полезным королю Ричарду?
— Ни с кем бы я не хотел встретиться и померяться силой, как с ним, — воскликнул Сослан, — и я готов выполнить любое твое поручение, лишь бы принести ему пользу!
— Твое желание будет исполнено, — с видимым удовольствием ответил рыцарь, уже испытывая полное доверие к своему недавнему противнику, — с королем Ричардом ты встретишься, когда он выздоровеет, но прежде выполни мое поручение. Между королями Филиппом и Ричардом условлено, что, когда один из них с войсками пойдет на приступ крепости, другой должен охранять безопасность стана и удерживать Саладина. Но ни один из этих государей не желает оставаться в бездействии и охранять стан. Здесь есть один вход в стан, куда обычно устремляются сарацины, как только мы уходим к Акре. И вот тебе мое поручение: скоро мы пойдем на всеобщий приступ, и ты будешь одной своей силой охранять этот вход. Он окружен рвом с башней, и там легко отражать натиск сарацин, пока мы не подоспеем на помощь. Накануне приступа я пришлю гонца, который укажет тебе место, а твоему другу, — он указал на Гагели, — передаст к кому надо обратиться за помощью в случае внезапного нападения самого Саладина. Ты не будешь оставлен нашим вниманием. Только никому не говори о моем поручении.