А револьвер в руках куклы все щелкал и щелкал, прокручивая барабан. Теперь уже вхолостую. Я помогла Эвальду сесть и стала наскоро бинтовать рану его же разорванным рукавом. Не было времени оглянуться, и я никак не могла понять, почему медлит детектив. И те двое или трое, что я успела несколькими секундами раньше разглядеть за его спиной.
Потом я подняла глаза на Лу и обомлела. Вот он где был – мой «Магнум» – в руках у дочери. Точнее у манекена, который еще недавно был моей дочерью. Нелепого манекена с остекленевшим взглядом, выкинувшего вперед, в диком, недетском жесте, зажатый в обоих руках тяжелый, страшный револьвер.
Тогда я перевела взгляд на почти утонувший в темноте бункер. Мистер Давенпорт, двигаясь осторожно, словно по скользкому льду, продвигался к нам. Позади него, несколько более уверенно шли еще двое – один в полицейской форме, другой – в цивильном. И оба осторожно вытягивали на свет божий пушки.
– Успокойся, девочка, успокойся... Тише... тише... – машинально повторял мистер Давенпорт, не спуская глаз с черного очка дула «Магнума», описывающего в руках у Лу замысловатую восьмерку. Медленно. Очень медленно... Вслед за движениями Джессики.
А та черным колдуном стояла, даже не оборачиваясь на полицейских, и странным, с дикой, нечеловеческой расстановкой интонаций голосом надиктовывала:
– Вот так, вот так, Лу... Ну, теперь ты видиш-ш-шь, как это легко... Они не пос-с-смеют... Ты видишь, они с-с-слушаются тебя... Вс-с-се так прос-с-сто... А теперь надо делать все быс-с-стро, очень быс-с-стро, Лу...
Я резко повернулась и уставилась на Джессику.
– Ты что затеял здесь, Кукольник? – спросила я совершенно спокойным, неожиданно для самой себя, голосом. – С чего это ты забрал себе в голову, что сможешь одолеть живых людей?
– А только живых-х-х и можно одолеть, моя дорогая, – чужим, совсем не кукольным голосом сказала Джессика, уставив на меня желтые огни своего взгляда. – А мертвые – непобедимы... Бес-с-смертны...
Но и человеческим не был он, этот голос...
– Не-е-ет!!! – выкрикнула я.
И тут Лу нажала спуск. Этот момент распадается в моей памяти на серию каких-то не связанных между собой стоп-кадров: Вот оглушительно бабахает у меня над самым ухом «Магнум». Вот в солнечном сплетении Джессики – немного левее и ниже – появляется здоровенная черная дыра. Вот отброшенный к стене мини-робот распадается, нелепо раскорячившись, вспыхивает изнутри... Все-таки там было чему гореть.
Потом мистер Давенпорт наклоняется низко – на уровень моего лица – я, оказывается, сижу скорчившись на полу клетки – протягивает руку. Но не мне – вжавшейся в стену за моей спиной Лу.
– Давай-ка сюда револьвер, девочка... Давай, не бойся...
Лу отдала дымящийся «Магнум». И ватной куклой ткнулась ему в живот. Помощник Давенпорта накинул на плечи Лу свой пиджак и быстро повел ее вон из заполненного слоями дыма бункера. Ее плечи вздрагивали.
Сам Давенпорт помог выбраться на свет Божий мне.
– Как вы догадались, наконец, сюда нагрянуть? – вяло поинтересовалась я, цепляясь за перила. – У вас, наверное, и так полон рот забот с этим дурацким ураганом...
– Да, ночка выдалась на славу, миссис Айриш... Тут и первая помощь пострадавшим и мародеров гонять приходится... Только у меня все время неспокойно на душе было с этим вашим делом... А тут полчаса назад на шоссе прямо под колеса патрулю вываливается какой-то тип... Полуобгоревший, в шоке... И начинает нести какую-то околесицу про «Ультимэйт Нолидж», кукол, пожар... Ну, мы, слава Богу, все время не выходили из эфира, и я, как только это услышал, понял, что это не такой уж и бред... И двинул сюда. От гавани...
– Ага, все-таки Говард... – пробормотала я.
В холле нас догнал оклемавшийся, кое-как перевязанный мистер Эвальд.
– Вот что... минутку, офицер... – на ногах он держался неважно. Видно быстрый подъем по лестнице не обошелся ему даром. – Вот, – он сунул ему распечатку, – и вы, миссис, – торопитесь! Это – ваши знакомые... Двое не успели... Не вернули кукол...
– Вряд ли теперь они... – возразил детектив.
– Как раз наоборот – невозможно сказать, что у них там сейчас застряло в программных блоках. И сейчас они вне контроля! Абсолютно!! И могут что угодно скомандовать детям... Вот – Коннели и Рубнеры. Их телефоны...
– Линии нарушены, – с досадой оборвала его я, – я сейчас двину к ним на машине.
– Я бы с вами...
– В вашем состоянии, – резонно оборвал его детектив, – лучше остаться здесь. И дать показания. А вы, лучше завезите дочку... ну к друзьям... И лучше сразу обратиться к хорошему доктору... Девочка пережила сильнейший стресс...
– Все ваши расходы будут оплачены... – тут было от чего остолбенеть – восставшая к жизни и поправляющая прическу миссис Дуглас поднималась из бункера и сходу включалась в борьбу за спасение репутации УН. – Так же как и ваши, мистер Эвальд – включая услуги адвоката... Вы ведь не обезумели настолько, что собираетесь давать показания полиции вот так – с глазу на глаз... – тут она все-таки пошатнулась и присела в кресло на колесиках, услужливо пододвинутое под нее вторым полицейским из свиты детектива Давенпорта. – Я... не все могу восстановить в своей памяти, но без сомнения этот кошмарный эпизод вызван нарушением электропитания в результате ураганного ветра...
Свое мнение об ураганах, адвокатах, компенсациях и УН, вообще, мистер Эвальд выразил, хотя и слабым голосом, но коротко и энергично.
Я не стала участвовать в этой дискуссии и двинулась к своей, к счастью уцелевшей машине. Помощник Давенпорта караулил в ней мою дочь. Нервная реакция на пережитое у нее была моя – она притулилась на сиденье и уже почти спала.
– Как ты догадалась взять с собой папин пистолет? – ласково допытывался полицейский. – И стрелять как научилась?
Дочь посмотрела на меня слипающимися глазами и, перед тем как окончательно нырнуть в сон, призналась:
– Это... раньше... Меня научила Джессика.
Это была еще та дорога!.. Сломанные деревья преграждали путь. И брошенные машины. И что-то, что, наверное, раньше было крышами амбаров, что ли... Больше часа занял у меня путь до городского центра Сансайда, где рядом с банком стоял дом лучшей, теперь, подруги Лу – Синди Рубнер.
Я еще только подруливала к загроможденному наспех припаркованными полицейскими фордами кварталу, я еще только разобралась, что это не просто пробка, а НАСТОЯЩЕЕ полицейское оцепление... Но в душе я уже молилась... Своему детскому Богу, что не был тогда еще ни лютеранином, ни православным, ни католиком... Я молилась: Господи, пусть это будет ограбление... Пусть кто угодно выгребет весь этот чертов банк... Только не тронь, Господи, дома рядом. Там не должно ничего случиться... НИЧЕГО ТАКОГО случиться...
Я запоздала со своими молитвами. Именно вокруг дома Рубнеров сгрудились полицейские форды. Вспотевший и не на шутку злой помощник шерифа оттер меня от входной двери.
– Здесь вам нечего смотреть, мисс... Это не для ваших глаз, мисс...
Я посмотрела на поставленный на газоне рядок накрытых простынями носилок – их никто УЖЕ не торопился затаскивать в амбуланс – и нетвердой походкой отошла в сторону от стайки зевак. Села на поребрик тротуара.
Сейчас меня вырвет, – как-то отстраненно подумала я, – Только пусть Лу не видит... Пусть она спит...
Полицейский наряда вышел из боковой двери. Бортанул приставшего репортера TВ, ухватился за дверцу первой попавшейся машины, согнулся вдвое, и его основательно вывернуло наизнанку. Хотя новичком он и не казался, состояние у него было неважное. Нетвердой рукой всунутый в кобуру служебный револьвер вылетел на асфальт. Я спокойно подняла его, проверила предохранитель, кинула на сиденье и дала газ. Никто не остановил меня.
Я погнала машину по последнему из имевших значение адресов – к дому Коннели. Туда я успела вовремя.