Тамарка
С Тамаркой я познакомилась случайно.
Водопровода у нас в доме не было. За водой ходили в конец улицы «на колонку». С девяти лет я уже помогала по хозяйству - приносила воду. Большое ведро мне бабушка не давала. Я ходила с бидончиком на три с половиной литра. Раза три за день сбегаешь- все равно, что десятилитровое ведро принесешь. Это было не трудно.
Вот только чугунное сооружение, которое называлось колонкой, я не любила. Оно подавало хорошую струю воды лишь тогда, когда покачаешь тугой рычажок как следует. А у меня силенок было маловато.
Набираю я однажды воду на колонке. Лето. Жара, солнце печет. По лицу капельки пота спускаются, в глаза попадают. Изо всех силенок качаю тяжелый рычажок, но жидкость льется из трубы тонкой струйкой с перебоями.
Подходит девочка, примерно такого же возраста, с настоящим большим десятилитровым ведром. Посмотрела на мои не очень успешные старания и говорит:
-Давай покачаю.
И быстро наполнила бидончик водой. А потом стала себе наливать. А мне и уходить не хочется. Стою, гляжу, как у нее все ловко получается. Была она, конечно, покрепче и посильней меня. «Вон какое большое ведро заполняет водой. Мне бы такое точно не донести до дома», - подумала я.
- Меня Тамаркой зовут, а тебя как? - проговорила девочка и улыбнулась мне.
- Сашей, - сказала я, обрадовавшись, что она со мной снова заговорила.
Так мы познакомились. А потом и подружились. Встречались не часто. У моей новой подруги почти не было свободного времени. Все домашние дела висели на ней. У Тамарки была больная мама.
Но мы встречались. Зимой вместе с мальчишками мчались на санках с крутого спуска, который начинался возле колонки. Без Тамарки я бы съезжать с него и не отважилась. Летом соорудили в чужом заброшенном саду тайный шалаш. Уединялись там с ней, рассказывали друг другу разные истории. Тамарка - правдивые, а я - сочиненные: и страшные, и веселые. Тамарка их любила .
Мне было с ней интересно. Она знала многое из того, о чем я даже понятия не имела. Ну, например, как делают детей. А еще она, как и мальчишки, употребляла разные словечки, и некоторые из них мне понравились. И я рискнула даже щегольнуть ими как-то раз дома. Дедушка, услышав такое, поперхнулся картошкой. Бабушка была в ужасе:
- Откуда это у тебя? Кого ты копируешь? Свою новую подругу Тамару?
Я молча кивнула головой. Бабушка запретила мне произносить «такие нехорошие слова» и посоветовала не дружить с «этой девочкой».
Слова я старалась не произносить, но с Тамаркой все равно встречалась. И даже заходила к ним домой. Они жили бедно. Маленькая полуподвальная комната, в ней стол, две табуретки, большая кровать. У Тамарки даже не было своей постели. Она спала вместе с мамой. Когда я бабушке рассказала об этом, она, вздохнув, сказала:
- Эвакуированные они. Бежали от проклятого немца в чем мать родила.
* * *
А потом произошло это... Тамарка пришла на колонку с опухшим, зареванным лицом и красными заплаканными глазами.
- Что случилось? - спросила я ее.
- Что случилось, то уже случилось, - ответила она. Но ты можешь помочь. Спрячь это ...
И протянула мне листочек бумаги.
«Извещение», - прочла я.
А ниже: «Ваш сын красноармеец Огоньков Сергей Иванович...
Уроженец... находясь на фронте... В бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявил геройство и мужество в бою и умер от ран.»
-Похоронка...- прошептала я.
- Спрячь у себя, - сказала Тамарка. - У нас спрятать негде.
Я вопросительно смотрела на нее, ничего не понимая.
- Нельзя, чтоб мама это увидела. У нее сердце больное. Не выдержит. Это уже вторая похоронка. Первая была на отца. Маму тогда в больницу на скорой увезли. А эта - на братишку, на Сережку. Не нужно сейчас ей знать об этом. - Тамарка всхлипнула и с затаенной надеждой произнесла:
- А может, это ошибка? А может, он живой? - Она взглянула на меня, ища поддержки. - Потом, когда-нибудь попозже, придется сказать... Но это - потом... Сейчас нельзя... Спрячешь?
- Конечно, спрячу, - ответила я, бережно беря в руки чужое горе.
* * *
Спрятать-то я спрятала и даже, как мне казалось, очень надежно. Я положила извещение в старый альбом с фотографиями. Его давно уже никто не смотрел. Не только положила, но еще и засунула под совсем пожелтевшую от времени фотокарточку. Я честно оберегала чужую тайну и каждый день проверяла: на месте похоронка или нет?
Но разве от моей бабушки что-либо можно спрятать? Прошло не больше недели. И случилось то, что и должно было случиться.
Показывает она мне извещение, которое я прятала, и спрашивает:
- Чье это? Откуда это у тебя?
Пришлось рассказать все, как есть. Бабушка выслушала, вздохнула и строго сказала: