- Сегодня же отдай извещение Тамаре. Нельзя у себя в доме хранить чужое горе. К тому же это очень важный документ. Он необходим для получения пособия от государства.
И я отнесла похоронку Тамарке. Она не обиделась, она меня поняла. А когда я передала ей бабушкины слова про пособие, сказала:
- Пособие-это хорошо, но живая мама лучше.
Где или у кого Тамарка снова спрятала похоронку, она со мной не делилась. Но я точно знаю, что маме своей этот страшный документ она не показывала.
А жизнь шла своим чередом. И в сводах Совинфорбюро стали сообщать уже хорошие новости. Наши войска продвигались на запад, отвоевывая оставленные ранее города и села.
* * *
А потом случилось это чудо. Я сидела за столом у окна и делала уроки. Бабушка была на кухне. У нее всегда там было дел невпроворот.
Тюк! Кто-то стукнул в окно камешком. Тюк! - снова.
Жили мы на втором этаже. Выглядываю в окно. Внизу стоит Тамарка и делает мне знаки рукой, чтоб выходила на улицу. К нам она не заходила. Боялась моей бабушки. Чувствовала, наверное, что не нравится ей.
Выхожу, смотрю на Тамарку и не верю своим глазам. До того красивой она мне показалась. Глаза сияют, румянец во всю щеку. Обхватила она меня руками и закружила на асфальте с радостным криком:
- Вернулся, вернулся! Сережка домой вернулся. Живой, понимаешь, живой!
Сначала я никак не могла понять, как же он мог вернуться, если на него уже похоронка оформлена. И глупо переспросила:
- Живой?
- Ну, конечно, живой. А я тебе, о чем битый час толкую?
- Ну, положим не битый час, а всего пять минут, - начала я возражать. И тут же радостно прервала сама себя:
- Но это же, действительно, здорово, что он живой и уже дома!
- Он был тяжело ранен... Один госпиталь, второй госпиталь, потом еще один... Он с наградой вернулся! У него медаль «За отвагу»!
Теперь уже я заключила Тамарку в объятия, и мы снова закружились с ней на асфальте.
- А куда ты теперь похоронку денешь? - спросила я у подруги.
- А я ее уже брату отдала. Знаешь, он это извещение маме и показывать даже не будет. У нее от вида живого-то Сережи чуть сердечный приступ не случился, а уж от похоронки на него...
Тамарка вырвалась из моих объятий, махнула рукой и побежала домой, крикнув на ходу:
- Я к тебе на минуточку забежала, поделиться радостной вестью!
Постояв немного и прокрутив в уме все, что произошло, я тоже побежала... на второй этаж своего дома - делиться радостной вестью с бабушкой.
- Бабушка, не надо больше похоронку прятать! - прокричала я с порога кухни.
- А ты, что? Разве продолжала ее прятать? - удивилась она.
- Нет, я не то хотела сказать. Тамаркин брат вернулся с войны живым и даже с наградой! -еще громче закричала я и закружила бабушку по кухне.
-Да тише, тише, ты крутись. Расскажи подробней, - пыталась она остановить меня.
- Он был тяжело ранен, в госпиталях затерялся. Вот и написали похоронку, - отпустив, наконец, бабушку, закончила я свое радостное сообщение.
- И такое бывает, - сказала она, отдышавшись. - И, покачав головой, добавила:
- Ну, разве же можно с плохими вестями торопиться?
- И теперь Тамарке не нужно от мамы ничего скрывать, -продолжала я радостно сообщать новости. - Они с Сережей решили вообще ей про похоронку ничего не говорить.
- Считай, спасла жизнь матери твоя подруга, - сказала бабушка, вздохнув, и добавила:
- Хорошая, добрая девочка, Тамара. Ты дружи, дружи с ней.
- А как же плохие слова, которые она говорит? Не важно?
- Как же не важно? Важно! - веско произнесла бабушка и, посмотрев на меня с прищуром, добавила:
-А ты на что? Вы же подруги. Вот и объясни, что так говорить нехорошо.